18 июня 1941 года Дорн был разбужен Тейлором.
Плохо причесанный, с лицом, потемневшим от бессонницы, Тейлор стоял у изголовья, не снимая макинтоша. Светило солнце, но пальцы Тейлора сжимали ручку большого черного зонта.
Говорил он тихо, словно через силу.
– Война… она начнется со дня на день…
Дорн, еще сонный, сел на постели.
– Что?
– Война, Виктор!
Тейлор протянул пачку тонких листков.
– Только не спрашивайте – откуда… Можете верить каждому слову из того, что прочтете. Клянусь, здесь все точно.
– Но что это?
– Данные о плане «Барбаросса».
Полчаса спустя Дорн был у Розы.
О том, чтобы зашифровать в тот же день сообщение в несколько страниц, не могло быть и речи. На это ушло бы около двенадцати часов. Дорн набросал на клочке бумаги: «Директору. Через Тейлора. Нападение Гитлера на Россию намечено определенно на ближайшие дни». Роза достала книгу кода, превращая «клер» в шифрограмму.
– Все, – сказал Дорн. – Слушайте, Роза, это очень важно, важнее и быть не может! Передавайте текст непрерывно на волне 19,8. Весь сеанс! Понимаете: только этот текст, и ни знака больше!
От Розы – к Гамелям. И здесь:
– Эдмонд, подготовьте рацию.
– А приказ?
– Это и есть тот самый экстренный случай, когда приказа уже не ждут. Выйдете на волну 21,3 и передадите телеграмму столько раз, сколько уложится в окно связи!
– Только ее?
– Да. Кроме того, добавьте: «Решение Гитлера принято два дня назад. Донесение поступило сегодня… Продолжение в 01.30». Зашифруйте сами.
Обе рации – АП Розы и РД Гамеля – вышли в эфир в одно и то же время. Дорн, торопливо глотая остывший кофе, шифровал полученные от Тейлора листки. Юлия курила сигарету за сигаретой, и глаза Феликса слезились от дыма.
В 01.30 АП и РД начали передавать текст плана.
Центр слушал Женеву – слушал внимательно и напряженно, готовясь перевести сообщения с языка цифр на язык военных донесений.
…Но было уже поздно…
Ведущие генералы в ОКВ рассчитывают теперь на продолжительность войны порядка 30 месяцев. Приказ Гитлера о захвате Мурманска и наступлении на Кавказ основывался на том, что Ленинград и Одесса будут заняты до 15 сентября. Оба этих плана провалились. На конец сентября германская армия имела 400 дивизий всех родов, кроме того, 1 500 000 человек в организации Тодта и 1 000 000 человек различных резервов ВВС, включая пилотов, наземные команды, ремонтные отряды… Во Франции в настоящее время находятся 20–22 дивизии, большей частью ландштурм. Личный состав очень неустойчив… имеются случаи дезертирства. В начале октября отряды, находившиеся в Бордо и к югу от него, были оттянуты на Восток.
(Радиограмма Центру. 1941 г.)
– Итак, кто же он все-таки, этот Пакбо? – Дорн в упор смотрел на Сисси. – Где вы с ним встречаетесь?
– Когда как. Иногда в «Вехтере», реже – на вокзале Корнавен.
– И он не упоминает об источниках?
– Он и о себе мало что говорит.
– Все-таки он чертовски хорошо осведомлен! Понемногу начинаешь верить, что сам Борман делится с ним секретами.
– Он часто бывает в Германии.
– В гостях у Бормана?
– Я этого не сказала.
– Но подумали. И еще вы подумали: а не отправляется ли он прямо с вокзала на Тирпицуфер? Не так ли, Сисси?
– Он не похож на провокатора.
– Слишком умен? Тонок? Образован?
– Пожалуй…
– В абвере давно избавились от дураков… Ну что ж, до завтра, Сисси. И попробуйте все же что-нибудь разузнать.
Сжатые тонкие губы. Глаза с черными густыми ресницами. Упрямый подбородок. Сисси всем своим видом демонстрирует недовольство: сколько еще можно говорить о Пакбо! Пора решать: верить или не верить.
