Константин сразу понял, что угодил в новый переплёт. Просто так его этот день не отпустит. Он вернулся в офис быстрым шагом. Охранник, который сопровождал «Газель» стоял с сумкой, намереваясь идти домой. Завидев начальника, он повернулся к нему для доклада.
– Константин Сергеевич, «скорая» минут пять как уехала. Забрала Коваленко в больницу. Вас спрашивали.
– Куда увезли – не сказали?
– Сказали, что в хирургию. С «острым животом». Скорее всего – аппендицит. Я говорил им…
– Да какой аппендицит? Только этого не хватало! Ему же антидот нужен! Вот же денёк мне выпал…
Шальной побежал на стоянку, где на лучшем месте красовалась его новенькая служебная белая «Гранта». Через пятнадцать минут он бежал по запасному входу хирургического отделения ЦРБ. Длинный коридор пустовал. На посту сидела черноволосая медсестра кавказской наружности. Завидев посетителя, медсестра сразу же окликнула скрипучим голосом без акцента:
– Вам кого? Почему без бахил?
– Здравствуйте! Моего подчинённого полчаса назад увезла «скорая» с аппендицитом. У него не аппендицит! У него отравление ртутью! Мне очень надо поговорить с вашим врачом.
– Мне очень жаль, вашего работника уже оперируют. Плохой он. Оперировать заведующий взялся, а это… – Средних лет медсестра сделала такое лицо, будто хотела объяснить абсолютную безнадёжность ситуации. – Плохо дело. Вы тут посидите на скамейке, если хотите. Часа через полтора его увезут в палату. Только бахилы обязательно оденьте, а то Канительский ругаться опять начнёт.
– Придётся. – Выдохнул Константин, вынимая из стоящей на подоконнике корзины синие бахилы. – Посидим… Ну и денёк…
– А вы, я так полагаю, начальник у оперируемого пациента? – Через некоторое время спросила женщина.
– Да. Коваленко у меня водителем работает.
– Как ваша организация называется? – Медсестра принялась что-то записывать в истории болезни.
– «Иллу Мета».
– С двумя «Л»? Да уж, ну и название вы себе придумали.
– Это не я. У нас по всей стране конторы раскиданы. Занимаемся грузоперевозками.
– Хорошо, а в какой должности пациент?
– Водитель. Обычный водитель.
– Не знаете, когда у него приступ начался. Время.
– Точно не знаю, меня там не было. Ну… может час назад.
Симпатичная женщина восточной внешности вновь что-то записала. В это время к ней подошла другая медсестричка, совсем молоденькая, вся в слезах. Уставшее полноватое лицо выражало усталость и отчаяние.
– Лена, что такое? Что случилось? – Обратилась наша знакомая, оторвавшись от заполнения титульного листа.
– Алия Зелимхановна, у меня ничего не получается…
– Что не получается?
– Я вторые сутки на ногах… Капельницу не могу поставить. Вены очень плохие. В глазах двоится. Эта Кустова… Если б знала, что придётся так работать, в жизни бы в медицину не пошла. Эта Лариса грозилась диплом аннулировать, если полторы ставки не возьму. И график непойми какой составляют…
– Не волнуйся. Пойдём, посмотрим, может – сделаем что-нибудь… – Медсёстры покинули пост, оставив Константина сидеть в одиночестве.
По коридору изредка проходили больные, держась за животы. Осторожно передвигая ноги, они курсировали в туалет и обратно. Шальной, от нечего делать, разглядывал окружающую обстановку, тщетно пытаясь найти хоть одно знакомое лицо. Трудно сказать – сколько прошло времени перед тем, как двери операционной распахнулись и в коридор выкатили тележку с носилками, на которых лежал без сознания Коваленко. Пациент был едва прикрыт простынёй. Она быстро начала сползать, обнажив грубо сделанный шов. Настолько грубо, словно разрезали живот не скальпелем, а плотницким топором. За тележкой следовал пожилой мужчина в белом операционном халате. Из-под его шапочки выглядывали крашенные белые волосы. И совсем уж комично смотрелась маленькая серёжка в ухе. Словно – перед нами находился не солидный хирург, а студент-практикант. Врач оглянулся и закричал:
