***
– Вот мы и пришли-де, госпожа.
Кони, измотанные долгим путешествием, остановились. Перед путешественниками открылась каменная серая долина, окружённая острыми давящими скалами, в которой, казалось, собралось больше воинов, чем проживало горожан в Логантсии. Повсюду стояли сотни и сотни палаток и шатров, расставленных так тесно друг к другу, что, как показалось Мирабелле, было похоже на тесные улочки столицы. О Тайрис, как же она успела соскучиться по городу, ставшему для неё родным. Скучала по тесным улочками, по маленьким домикам с яркими крышами, по горожанам, так громко шумящим на площади – все это казалось ей таким далёким…
«И вот – конец пути, – думала девушка. – Я или умру здесь, или… Нет, другого „или“ не будет. Но может быть…»
– Госсспожжжа, шшшто будем делать дальшшше? – прервал ход её мыслей Прячущийся-в-Ночи.
– Оставайся здесь и присматривай за лошадьми, – велела Императрица, слезая со своей пегой. – Если я не вернусь через семь часов, то возвращайся в Логантсию и сообщил о моей смерти. А ты, – она указала на Ульрика, достав из набедренной сумки горсть золотых, самых ценных монет во всем Арто, передала ему и мягко продолжила: – Спасибо тебе за то, что провёл нас к лагерю. Оплати этим переезд в Великую Равнину и живи счастливо.
– Вы слишшшком переоцениваете труд этого обо… его труд, госсспожжжа, – запротестовал ямих, но гном со слезящимися глазами, наполненными счастьем, прижал к себе эту небольшую сумму и искренне улыбнулся наследнице престола:
– Вы таг добры ко мне, госпожа. Я обещаю, значица, что сделаю всё таг, как вы сказать.
Мирабелла начала вытаскивать из одной из сум, прикрепленной к бокам своей лошади, флягу с водой, снимать недлинный меч и щит, на которых был изображен герб императорской семьи – вороная лошадиная голова на красном фоне с тремя белыми розами, вплетенными в волнистую гриву. Прикрепив меч к левому бедру, фляжку – к правому, а щит, надев на левое предплечье, девушка развернулась на пятках и пошла пешком к лагерю, над которым кружили и кричали драконы разных мастей и окраски. Меч в стальных ножнах негромко звенел, ударяясь о бедро. Ульрик Каменный Цветок, до сих пор принимавший к груди эту горсточку монет, аккуратно убрал руки от груди и ссыпал деньги в небольшой кошель, висящий на поясе, который в тот же миг разбух и непривычно оттягивал вниз. Он уже собирался уходить, как вдруг заметил, что ящер тоже собрался уходить, переводя лошадь Императрицы к одной из скал и привязывая её там.
– Сир, госпожа велела… – начал было гном, но Прячущийся-в-Ночи зло зашипел на него:
– Зззаткни сссвою пасссть, оборванец! – и запрыгнув в седло, повернул коня и пустил его галопом, удаляясь из долины в неизвестном направлении.
***
Мирабелла гордо шла вперёд, готовая ко всему, но вскоре поняла, что не знает, куда ей идти. Внутренний голос не раз ей твердил: «Надо было сидеть во дворце и ждать нападения, разрабатывая тактику и стратегию». Только сейчас девушка подняла голову и увидела серое небо, по которому летали драконы, словно цветные молнии. Императрица опустила голову и заметила воинов, пристально, а некоторые даже неприлично и презрительно, таращившиеся на неё. Орки, гоблины, люди, кайночианцы, ямихи. Девушка пыталась пересчитать воинов, но их оказалось так много, что вскоре она сбилась и поняла, что, даже если бы сидела во дворце и разрабатывала тактику, все равно ничего не добилась бы. По сравнению с ними защитники Великой Равнины казались детьми.
