Забытые. Боги третьего тысячелетия. Книга первая - страница 25

В отличие от тренеров-людей, дядя наглядно показал, как сражаться в унисон с вихрями Эфира, извлекая из них максимальную мощность. Он научил оценивать противника одним эфирным взглядом – различать его сильные и слабые места на тонких уровнях, видеть намерения и предугадывать манёвры. В бою он приучил не делить приёмы на «честные» и «подлые», а трезво оценивать шансы на победу и действовать согласно приоритетам.

Однако, за годы тренировок, ни мне, ни Авроре так и не удалось ни разу одержать победу в поединке с ним. Сеоман Колиньяр – противник в высшей степени непредсказуемый и чрезвычайно изобретательный. Он окутан одному ему известными хитросплетениями энергетических блоков и полностью закрыт от считывания эфирных вибраций.

Даже предположить не могу, что способно пробить брешь в его защите. Но от этого стремление одолеть наставника становится только более настойчивым.

Как и желание отобрать у него внимание Авроры.

Вечер уже погрузился в глубокие сумерки и подёрнул всё тёмными щупальцами. Шагаю по садовой дорожке от особняка, горящего ослепительными огнями, в темноту и тишину. Ловлю себя на диковинных мыслях. Я никогда не смотрел на сестру как на девушку. Компаньонка, напарница, сообщница, единомышленница – она всегда была для меня побратимом в юбке. Но сегодня…

Что-то произошло.

Обернувшись, я увидел перед собой привлекательную даму с обаятельной улыбкой, разящую великолепием в самое…

В самое что?

И при чём тут Сеоман?!

Останавливаюсь у питьевого фонтанчика. Хочется есть. Мысли об изысканных кушаниях, оставшихся на столах в бальном зале, только будят раздражение. Незаметно набить желудок сейчас точно не получится, да и лицезреть счастливое лицо Авроры в паре с Саймоном не хочется вовсе.

От досады решаю напиться холодной воды и умыться, смыв странные измышления.

Склоняюсь над полной чашей. В водяном зеркале отражается лицо обиженного подростка. Таким я помню себя в двенадцать лет, когда впервые дядя развёл меня на ристалище, и на глазах всех домашних я позорно улетел в бассейн. Тогда в глупой неудаче я обвинил Вселенную со всем её содержимым и упорно пытался убедить себя, что за посмешище в моём лице ответственен Саймон. Благо, что влияние отцовской мудрости помогло понять, насколько я заблуждался.

Урок усвоен. А мне уже, слава Вселенной, девятнадцать.

Ответственность за всё, что со мной происходит, лежит исключительно на мне. И только мне подвластно изменить всё, что меня не устраивает.

Тем более, что прекрасная половина собравшихся в особняке позади считают меня суперзвездой. И не безосновательно.

Так что же меня не устраивает?

Пристально вглядываюсь в отражение, чьё выражение лица меняется также быстро, как и мысли в голове. Высокомерный взгляд, сардоническая ухмылка…

Внезапно наступает прозрение: в окружающем нас цепляет то, что по каким-то причинам мы не можем разрешить себе. Я не могу позволить себе быть Авроре кавалером, не братом. А Саймон может. И спокойно опускает роли дяди и наставника. Причём не только сегодня.

Почему?

Рефлексию неожиданно прерывает возмущённое:

«Маркус, где тебя носит?!»

Несмотря на недовольный тон, вопрос возбуждает радость.

Выдерживаю довольную паузу, представляя, как Аврора злится и смешно морщит лоб.

«Там, где дум прекрасных сладость,

Где очей блестящих радость,

Тишиной хранимый сон,

В темноте скучает он…»2

«С каких пор ты заговорил ямбическими рифмами?»