Забытые. Боги третьего тысячелетия. Книга первая - страница 24

– Господин Штерн, – с ироничной усмешкой дядя кивает, изображая поклон. – Я надеялся, вы оперативно займётесь петициями беженцев и останетесь на рабочем месте в такое лабильное время.

– У меня для этого есть специально обученные люди, – канцлер хищно скалится, излучая жгучую ненависть. – Чтобы подтирать за вами, пришлось расширить госаппарат. Прежним составом не справляемся.

– Нам обоим известны ваши огрехи. Не стоит приближать конец своей карьеры, Герман.

От фамильярного обращения Штерн едва не впадает в бешенство. На его лице играют желваки, в глазах пылает злобный огонь.

– Не стоит забывать, кто правит этой страной.

Зловещему предупреждению дядя только усмехается. А затем склоняется к канцлеру и еле слышно шепчет на ухо:

– И кто правит вами.

Глава правительства сначала зеленеет, потом бледнеет и, резко развернувшись на каблуках, стремительно уходит. В полном недоумении перевожу взгляд с удаляющейся спины на задумчивое лицо Сеомана. Не желая вдаваться во «взрослые» дела, наконец-то достигаю бара и залпом осушаю пару стаканов вкуснейшей прохладной природной воды.

«Дорогая, извини, я вынужден тебя покинуть. Уверен, ты не будешь скучать.»

Коротко поцеловав меня в щёку, дядя уходит. Оставшись в одиночестве, разочарованно вздыхаю. Не для этого я променяла личное время на светский раут!

Снова наполняюсь решимостью довести начатое до конца. Маркус должен полностью убедиться в бесполезности общения с легкомысленными дамочками. Снова шарю взглядом по всем женским компашкам, какие могу разглядеть со своего места. И снова безрезультатно.

Где же он, мой славный брат?!

Окончания польки я так и не дождался. Женская навязчивость и сплошное жеманство отбили всё желание танцевать. Улучив момент, я незаметно ретировался в сад.

Последнее, что видел на паркете, – как Сеоман ловко подхватил Аврору и увлёк её вглубь бального рисунка. Даже издалека я ощутил её радость. Правда, не понял, чему она так сильно обрадовалась: смене партнёра в общем или пришествию Сеомана в частности. Хотя, признаюсь, любой из вариантов неприятно колет честолюбие.

Аврора – самая близкая мне душа. Мы с младенчества проводим всё время вместе. Я уже настолько привык к её присутствию, что не могу вообразить, как может быть иначе. Даже бесконечные перепалки не способны надолго развести нас в стороны и настроить друг против друга.

Но в последнее время всё чаще замечаю, что сестрина дружба с Сеоманом вносит в наше единение какой-то разлад. Я стал чаще злиться на сравнения с ним, чаще позволять себе язвительные высказывания об их отношениях. Я вообще стал каким-то нервным и придирчивым. А после вальса меня и вовсе накрыла волна жутчайшего раздражения.

Что происходит?

С дядей я ладил всегда. Если посмотреть объективно, за все годы я провёл с ним времени гораздо больше, чем Аврора.

В нашей семье уделяется особое внимание развитию воинского мастерства. Отец начал с раннего детства воспитывать в нас силу тела и крепость духа. Ненавязчиво просвещал о взаимодействии энергий, приучал к ручному труду, учил наблюдать и мыслить системно. Взрослея, мы освоили навыки рукопашного боя, фехтования, обращения со всевозможным оружием. Мы научились управлять Эфиром и использовать его на пользу себе и окружающим.

Но со временем публичность стала занимать у Виктора слишком много времени, и обязанность по взращиванию элогимов-воинов, легла на тренеров и наставников. Лучшим из них, по моему мнению, стал Сеоман. Сломав стереотипы, нарушив стандарты, он снёс границы дозволенного и расширил рамки моих возможностей.