Забытые. Боги третьего тысячелетия. Книга первая - страница 40

«Твоего внимания.»

И без того подкошенные ноги стоять отказываются.

Но зрителям всё равно.

Распалённые танцами, напитками и общим калейдоскопом энергий, они безудержно ликуют и фонтанируют беспричинной радостью.

Поддаюсь всеобщему настроению и позволяю себе расслабиться. Сопротивляться очевидному уже нет сил.

На улице начинается фейерверк. Людской лавиной нас выносит в сад под искры мечт, надежд и чаяний. Зажатые со всех сторон, стоим друг к другу так близко, что сквозь одежду чувствую, как бешено колотится сердце в груди Маркуса. Моё не отстаёт и только убыстряет ход, когда он сильнее сжимает мою ладонь, которую бережно держит до сих пор.

«Только ты и достоин.»

Парень смущённо улыбается, но сразу поднимает голову выше и сильнее прижимает мою талию к своей.

Я только за.

Тело ещё больше покрывается приятными мурашками.

Я нашла ответы.

И даже больше.

Почему мою дверь долбит дятел?

Пока соображаю, где я и что вокруг происходит, осознаю, что сплю. С трудом выползаю из сна. Стук не прекращается, а становится ещё настойчивее.

Что б тебя…

Зло швыряю в дверь подушку. С глухим шлепком она впечатывается в дерево и сползает на пол. Эфириумом сканирую происходящее снаружи. «Дятлом» оказывается Мия, растерянно стоящая перед порогом.

Переворачиваюсь на спину взглянуть на часы.

06:55.

Что ей понадобилось в такую рань?

Решаю быстрее всё выяснить, вернуть подушку и поспать ещё часов пять. Шатаясь, подхожу к двери и выглядываю наружу.

– Мия, что случилось? Привет.

Девушка выглядит такой же невыспавшейся, но, в отличии от меня, одета опрятно. Её лицо выражает сочувствие, но внутри ощущаю облегчение.

– Доброе утро, Маркус. Извините за беспокойство, – Мия нервно мнёт пальцы, переминаясь с ноги на ногу. – Меня послал господин Колиньяр, велел разбудить и передать, что ждёт вас в спортивном зале через пятнадцать минут.

Он издевается?

– Хорошо. Спасибо.

Сонно улыбаюсь горничной и скрываюсь обратно. Взгляд падает на подушку. Разочарованно пинаю её к кровати.

Аврору он тоже поднял в такую рань?

Мысли о девушке отзываются приятной дрожью.

После бальных танцев последовало шоу циркачей. Потом сцену заняли симфонисты-металлисты. А под утро началась игра на гуслях, которая усыпила остатки бодрствующих. Когда расталкивали нас, удобно устроившихся на мягком диване, помощники дворецкого осторожно выносили спящих гостей из зала. Их аккуратно укладывали в автомобили и развозили по домам и отелям. Мне же пришлось подниматься наверх самому и тащить на себе беспробудно спящую сестру. Это было мило. До того момента, как её забрали мама с горничной, а меня отправили в башню, где сил хватило только стянуть туфли и повалиться на кровать.

Ощущаю полное отупение. Тело едва проснулось, но мозг ещё спит. Отправляюсь в душ, избавляясь на ходу от измятого вечернего костюма.

Капли мерно барабанят по макушке, освежая голову. Постепенно обретаю способность ясно мыслить, и первое, что приходит на ум, прибивает к полу, словно к наковальне.

Что я сделал?

Посягнул на достоинство сводной сестры.

Несмотря на холодный душ, тело бросает в жар. Чувствую, как по венам расползается паника, заставляющая дрожать конечности.

Зачем я это сделал?

Потому что захотел.

Чего?

От страха живот скручивается в узел. Грудь сжимается от едкого чувства вины и ощущения собственной никчемности.

Что теперь с этим делать?

И надо ли?

Вчера Аврора не походила на оскорблённую. Скорее наоборот.