* * *
Этой истории было уже много лет. В начале девяностых в России нелегко пришлось всем, а в семье Зарницких новые бурные времена к тому же совпали с кончиной их домашнего ангела Лидочки. Много лет полагаясь на ее разум и неутомимые руки, Зарницкие не особенно задумывались над организацией быта. А тут внезапно выяснилось, что Михаил Степанович и Любовь Николаевна умеют только зарабатывать, а покупать, готовить, стирать и убирать – словом, обеспечивать все необходимое для жизни, помимо денег, – им очень трудно. В городе решать бытовые вопросы было чуть легче, да и подросшим детям предстояло готовиться к поступлению. Все говорило за переезд из Кратова в столицу.
Детей перевели в московские школы: Свету – в обычную, а Володю – в специальную, способности к математике у него были выдающиеся. Профессор по-прежнему работал в университете, Любовь Николаевна пела в театре, но спектаклей у нее стало меньше, и возраст заставлял нервничать. А тут еще Михаил Степанович, который в Кратове вел спокойную и размеренную жизнь и благодаря этому много успевал в своей науке, впал в затяжную депрессию, весь увял и осунулся. Его блестящей красавице жене стало казаться, что мир вокруг рушится. Внешность увядает, конкуренция за хорошие партии становится все жестче, домашнее хозяйство, которым она не умела и не любила заниматься, повисло в безвоздушном пространстве: магазины пусты, товары по талонам, убирать и готовить некому, толковой домработницы не найти. Деньги как будто испаряются, хотя число нулей на постоянно меняющихся купюрах растет – но ведь это все нули, фикция! Развод, который стал полной неожиданностью и для детей, и для многочисленных знакомых четы Зарницких, уже почти ничего не добавил к общей картине упадка.
Новый брак с прекрасно говорящим по-русски жителем Вены Паулем Эрке стал для Любови Николаевны спасательным кругом. Она познакомилась с ним на гастролях, легко вскружила интеллигентному европейцу голову и с облегчением перебралась в изящный и респектабельный город Штрауса и Малера. В силу возраста и статуса новоприбывшей оперной певицы главных партий ей уже почти не досталось, но небольшая домашняя слава, несомненный талант и связи нового мужа обеспечили Любови Зарницкой несколько прекрасных лет в венских театрах и многочисленные приглашения на концерты, вечера любителей классической музыки и светские приемы.
Когда дочь Светлана после нескольких непродолжительных романов со странными русскими парнями из богемной среды вышла замуж за Пьера и переехала в Париж, Любовь Николаевна решила, что за ее будущее можно не волноваться. В Европе все стабильнее, чем на родине. Вот и Володя перебрался в Германию, у него карьера, два сына и дочь, милая жена, хороший дом и даже зачем-то собака.
Пошатнувшаяся было жизнь семьи Зарницких, допустив пару сбоев на стыках, перешла на новые рельсы, и Любовь Николаевна радостно сосредоточилась на уходе за собой, интереснее которого для нее в жизни было только искусство. Лишь иногда она замечала дочери, что той стоило бы родить Пьеру детей:
– Я еще в консерватории родила Володю, а через три года – тебя. Хотя уже служила в театре! Брак нужно пестовать, деточка. Дети для него – лучший цемент. А если не хочешь провести всю жизнь на кухне, как Лидочка, нужно уметь блистать и в гостиной.
Но Светлана с Пьером, похоже, не разделяли ее идей об укреплении брака путем рождения наследников. И Любовь Николаевна надеялась, что Светины манеры, эрудиция и сложный флер происхождения из академическо-артистической русской семьи обеспечат дочери неослабевающее уважение и интерес со стороны мужа. К тому же Пьер – человек практичный, он не станет менять свою жизнь без серьезных оснований.
