* * *
Надя кивнула, отдавая должное жизнелюбию и практичности Светиной мамы:
– Да, Любовь Николаевна молодец, тут не поспоришь.
– У мамы все снова распланировано и обеспечено, и она в шоке оттого, что я бросила свой европейский проект и переехала сюда. Она, конечно, любит Кратово, но ей не понять, что здесь может быть лучше, чем в Брюсселе…
Светлана слегка расслабилась, крутя в пальцах бокал, и Надя тоже успокоилась: истерики не предвидится, помогать подруге тоже вряд ли придется. Все-таки Светка – настоящий боец.
– А больше всего бесит вот это: «Света, что ты будешь делать в старости?!» Как будто в моем возрасте это самый главный вопрос.
– Ну, главный или нет, но вообще-то нам за сорок уже, – откликнулась Надя. – Наверное, уже стоит волноваться о том, что впереди.
– Вот мама и думает, что если я срочно поеду в Брюссель, то меня ждет светлое будущее. А если останусь – тьма и неопределенность.
– Это Пьер рассказал ей о разводе?
– Вполне может быть. Поэтому она и позвонила. Верит, что еще можно все исправить.
– А ты как считаешь? Можно?
Света искоса взглянула на подругу и осушила бокал.
– В какой-то момент я думала, что вполне. Закончим летний сезон, я туда поеду, все починю… И вернусь в свой Ватерлоо, в шикарный дом, в котором нет счастья, но есть комфорт и гарантии. – Света слегка поежилась. – Но потом позвонил Пьер и стало ясно, что пути назад нет.
– Да ладно, Свет. Может, еще все наладится, – почти механически произнесла Надя.
Усталость навалилась на нее с неумолимой тяжестью. Ужасно хотелось спать.
– Нет, Надь, не наладится. Между нами произошло кое-что. И похоже, его это задело куда больше, чем я думала. Мне вообще кажется, что у Пьера уже есть новая женщина. К тому же он теперь чиновник в Евросоюзе. А там такие зарплаты и такое внимание ко всяким деталям – дипломаты же. Жена, которая уехала в другую страну, вызывает вопросы… Надо либо жить вместе – а это невозможно, либо разводиться.
– Да что же такое между вами произошло?
– Я ему изменила. – Света внезапно задорно улыбнулась и подмигнула Наде.
– Да ладно? – Даже свинцовая усталость, казалось, отступила от изумления. – Но он же француз, разве для него это проблема?
– О, ты меня недооцениваешь. Во-первых, я изменила так, что об этом узнал его босс…
– Что?!
– Ага. Представь, Пьер внезапно пригласил его на кофе, а на полу в гостиной…
– О боже!! Светка, ты даешь! – Надины глаза округлились от ужаса.
– Пьер начальника быстро вытолкал. Тот, конечно, сделал вид, что ничего не заметил. Но сама понимаешь. – Света снова осушила бокал. Ее глаза горели, губы потемнели, а на скулах появились лихорадочные пятна румянца. Она поднялась и пошла к столу, чтобы налить еще вина, и, не оборачиваясь, проговорила: – А во-вторых, Филипу, мальчику, с которым меня застукали, едва исполнилось двадцать.
– Нет! Света! – Надя аж задохнулась. – Это же как моему Лешке…
Света отставила наполненный бокал и обернулась к Наде.
– Прости, дорогая. Я не подумала, что тебя это может задеть… Не принимай близко к сердцу, ладно?
– Постараюсь… Но я в шоке, если честно. Как тебя угораздило с таким молодым, Свет?
– Да как-то само. Он ходил в мой магазин, мы говорили о книгах… Влюбился, стал преследовать… Я не устояла.
Надя опустила голову в растерянности. Надо бы поддержать подругу, но запал веселости неожиданно иссяк. Надя не считала себя ханжой, но некоторые вещи шокировали ее так, что она совершенно теряла способность к коммуникации. И эта ужасная усталость… сил совсем нет. Она взглянула на циферблат старых ходиков, и Света вдруг заметила покрасневшие веки, ослабевшую кожу на шее и общую понурость тонкой Надиной фигуры.
