Забытые психоаналитические труды - страница 2

Основным фактором, который должен был бы заставить нас относиться более внимательно к «случайным действиям», является их навязчивость. Если вы чувствуете, что забудете что-либо – никакие ухищрения вам не помогут. Вы запишете нужный факт на листке бумаги и затеряете листок. Положите свою запись на самое видное место письменного стола – и все же не заметите ее.

Итак, два основных момента – логическая необходимость детерминирования психической жизни вообще, навязчивость случайных действий в частности – заставляют нас предположить, что все эти действия являются следствием определенных причин, нам неизвестных.

Анализ наиболее типичных случайных действий подтверждает нашу мысль.

Половина учеников класса забыла (я говорю об искреннем забывании) свои ручки дома. Школьное расписание покажет, что им предстоит неприятная письменная работа. «Случайная» забывчивость так или иначе избавляет их от этой неприятности.

Один из моих знакомых получил письмо из дома – крайне огорчившее его, так как родители жаловались на бедность и просили помощи. Письмо это он немедленно затерял. Все поиски были совершенно безрезультатны. Когда через некоторое время пришло другое известие, из которого видно было, что дела дома поправились (помощи уже не просили), – немедленно нашлось и затерянное письмо. Лежало оно на весьма видном месте в середине ящика рабочего стола.

Здесь также «случайное действие», случайная потеря письма устраняла целый ряд неприятных ассоциаций[2].

Особенно интересными для нас будут характерные случаи забывания названий, иностранных слов. Искомое слово вертится у нас на языке, но что-то мешает его вспомнить, произнести. Опять-таки остается то впечатление, которое дает нам внимательный анализ любой обмолвки или забывчивости. Каждое случайное действие является случайным, непонятным только для посторонних, иногда при поверхностном подходе и для самого автора. На самом же деле ошибочное действие всегда вытекает из определенной, как раз для него данной причины, причины, нам неизвестной. Первобытный человек, встречаясь в процессе познания с неизвестным явлением, приписывал это явление действию другого человека, только больших размеров – бога. Молнию он объяснял влиянием бога грома, болезнь – влиянием злого бога, врага. Придется и нам, вступая в новую, неведомую область, уподобиться первобытному человеку. Мы вынуждены предположить, что каждый из нас носит с собой другого человека, другое сознание. Это второе сознание, второе наше Я мешает нам работать, вызывая ошибочные действия, заставляет забыть определенный факт, вместо одного слова подсказывает другое.

Картина довольно фантастическая. Зато, если бы нам удалось показать эту двойственность человеческого сознания, существование бессознательных, нам совершенно неизвестных сил – всю нашу психическую жизнь мы уяснили бы целиком. Вместе с этим был бы перекинут мост к пониманию того, что сейчас объединяется под общим названием сверхъестественного, невозможного и что взятое вне плоскости нашего сознания станет и естественным, и возможным.

Отойдем немного от темы. Гипнотический сон, «гипноидные состояния» сейчас общеизвестны. Для нас интересны случаи так называемого постгипнотического внушения. Если во время гипнотического сна мальчику прикажут после пробуждения уронить карманные часы, – приказание будет в точности исполнено. Проснувшийся, находящийся в полном сознании мальчик, подержит в руках часы, неожиданно уронит их и разобьет. На вопрос, зачем он это сделал, он ответит: «Так… нечаянно».