Мужчины смотрели на неё угрюмо и молчали. Молчал и Митрофан, исподлобья глядя на дочь.
– Ты где ночью шлялась, сказывай? – потребовал он, сжимая и разжимая в ярости кулаки. – Почто, когда мы приехали, тебя в избе не было?
Варвара растерялась. Ей нечего было ответить. Сначала она разговаривала на скамейке у дома с Пантелеем, а потом… Что было потом, она не помнила.
– А когда вы приехали? – вдруг спросила она, удивив не только отца с братьями, но и соседей.
– Та-а-ак, – Митрофан нахмурил лоб, и его лицо сделалось ещё более суровым и злым. – Выходит, ты и взаправду с нечистым снюхалась, – прорычал он. – В церковь тебя на налыге не затянешь, стыд и совесть потеряла. А теперь ещё ведьмой стала!
– Какой ведьмой, папа? – ужаснулась от страшного обвинения девушка. – Оговаривают меня злые языки, папа, – она посмотрела на хмурые лица соседей. – Оговаривают, хотя не знаю почему.
– Кто? Это мы оговариваем? – Матвей и Борис озабоченно переглянулись.
– Да я самолично тебя в своём дворе видал! – закричал, разъярившись, Лыков. – Зелёным сиянием светилась вся и летала туда-сюда, земли ногами не касаясь! А зеркальце? Покажи нам зеркальце своё бесовское, в которое супругу мою заглядывать заставляла.
– У меня эдакое же вытворяла ты, душа сатанинская! – подтвердил слова соседа Борис. – Всё точь-в-точь! Ты здесь не виляй хвостом, зверюга, и не отнекивайся! Айдате вон ко мне в избу и на всё сами полюбуйтеся!
Митрофан повернулся к сыновьям.
– Прохор, Петро, хватайте грешницу и крепче держите, покуда я в еёной постели зеркальце сатанинское поищу!
Братья словно ожидали команду отца и, подхватив девушку под руки, как пушинку подняли её с топчана. Они крепко держали сестру, пока отец с Семёном переворачивали её постель. А когда «досмотр» закончился, Митрофан обернулся к напряжённо наблюдавшим за его действиями соседям и, разведя руки, озадаченно проговорил:
– Ничего.
– Да будет ведьма зеркальце своё колдовское в своей же постели прятать, – скептически хмыкнул Матвей.
– А может, днём не видимо оно? – предположил Борис. – Ведь зеркальце не простое, а колдовское.
– Да-а-а, – почесал затылок Митрофан и уже с сомнением покосился на соседей. – А может, не виновата девка моя? Может, другую за мою Варварушку приняли?
Матвей и Борис переглянулись.
– Я могу перед иконами поклясться, что дочку твою видал! – упрямо настаивал Обухов. – Голая, зелёная…
– А давайте эдак поступим, – предложил Лыков, – Варвару перед образами божьими поставим, и пущай перед ликом Христа клятву даст, что не водит греховной дружбы с нечистой силой.
Высказанная Матвеем мысль понравилась всем.
– Эй, Семён? – повернулся Митрофан к младшему сыну. – А ну сходи в избу и тащи сюда икону Богородицы!
Не успел молодой казак выполнить волю отца, как Лыков окриком остановил его.
– Не дело это икону со стены снимать и сюда нести, – покачал головой Матвей. – Ведите девку в избу и перед образами поставьте! Эдак справедливее будет и вернее!
С ним снова согласились все и повели Варвару в дом. Она кричала, отчаянно сопротивлялась и несколько раз пыталась покусать братьев. Девушка была не в себе, и её поведение лишь укрепило казаков в уверенности, что она ведьма.
Варвару поднесли к крыльцу, и она усилила сопротивление. Братья с трудом удерживали девушку в своих сильных руках. Митрофан открыл дверь, повернулся к сыновьям, и… Лицо его вдруг вытянулось, а глаза полезли из глазниц.
