– Почему же, я все помню. Помню, как ты мне строго настрого запрещала в горы ходить. Только вот не помню почему, а может быть я и не интересовалась тогда.
– А как же не запрещать? Там за горами место проклятое. Когда я девчонкой шестнадцатилетней была, там деревня находилась. Любили мы в ту деревню ходить. Место красивое. А потом лавина сошла, да и вроде как жертв много было. Местных, кто выжил, по другим населенным пунктам расселили, а на месте бывшей деревни озеро выкопали. Что красоте пропадать. Все поговорили о трагедии, да и забывать стали. А потом пастух наш повел овец в горы попастись, да не вернулся. Искали его всей деревней, да без толку. Как сгинул. Только овец, бестолково бродящих в горах, нашли. Вскоре детвора пошли к тому озеру искупаться. Лето, жарко, конечно ребятишкам поплескаться охота. Так двое мальчишек пропали. Все подумали, что утонули, хотя местные прилично плавают, да и остальные мальчишки уверяли, что все время вместе были, а потом глядь, а тех двоих нету. С тех пор люди стали сторониться межгорья. А через пару месяцев сосед наш напился, да и пошёл в той стороне чертей искать. Ну и конечно тоже не вернулся. Его и искать никто не стал. Пьяницей был, без семьи, одинокий. Вот и тебе запрещено было в горы соваться. Хотя ты мало кого слушалась, но после исчезновения твоей подружки, видно и сама побаивалась, потому и убереглась. А подружка твоя, запамятовала как её звали, Нюрка кажись, шибко любопытная была, пошла взглянуть хоть одним глазком, за то и поплатилась. А ты что же конфетки не берёшь?
– Да я это, на диете. Мне сладкого нельзя. – снова соврала Катя.
– Какая тебе диета. И так тощая, без слез не взглянешь. Тебя же такую и замуж никто не возьмёт.
– Я пока замуж не собираюсь. А вообще сейчас мужчины любят худых.
– Да что ж там любить то, кожа да кости, ведь и взглянуть то не на что, – удивлённо развела руками хозяйка. Катя ничего не ответила, а только пожала плечами, мол, что поделать, время такое.
Взглянув на часы, девушка ахнула. Время уже приближалась к трём часам. Ей ещё нужно успеть поговорить с администрацией гостиницы. Сославшись на то, что опаздывает на автобус, идущий до вокзала и, убедив старушку, в том, что нет необходимости провожать её, девушка, намотав на руку поводок, от греха подальше (все-таки на улице их поджидали коты), выскользнула за дверь. Всю обратную дорогу она обдумывала услышанное. Куда пропадают люди, и почему вдруг это место стало проклятым? Ну да, случилась трагедия, но ведь люди погибают постоянно. То, что произошло, нельзя было причислить к насильственным смертям, просто несчастный случай. К тому же, выжившим семьям предоставили помощь. Так почему же после этого инцидента стали пропадать люди. А может, пропажи вовсе и не связаны с той деревней? Нужно попробовать узнать, кто-нибудь еще исчезал, до того, как открылся пансионат? Размышляя, девушка не заметила, как добралась до расщелины.
В номер Катя вошла уже около четырёх. Дико хотелось принять душ, смыть липкий пот и переодеться в свежее белье. А ещё чудовищно мучил голод, о чем ей и сообщал желудок, предательски урча. Но времени не было ни на первое, ни на второе. Администрация работала до половины пятого, и Катя рисковала снова никого не застать. Поэтому, налив Сейзи воды, и выпив полбутылки минералки, девушка вышла в коридор.
Кабинет управляющего находился на первом этаже, под лестницей. На стук ответил низкий глубокий голос, приглашая войти. В громоздком, оббитом коричневой кожей кресле с высокой спинкой, сидел грузный мужчина средних лет, с чёрными волосами слегка тронутыми сединой. Перед мужчиной стоял мощный дубовый стол, подстать креслу. Стены кабинета выдерживали общий стиль и были отделаны дубовыми вставками. Новый шкаф, источавший аромат дерева и лака, был оформлен под старину. Довершали образ тяжёлые портьеры коричневых тонов. Было видно, что управляющий не поскупился на дизайн.
