«Билет на поезд на столе. Под ним – пятьдесят рублей. С Ксенией Ефремовной мы договорились, она возьмёт тебя на работу на детские дачи в Боровом, будешь играть детям на баяне. Приедешь, позвони ей. Деньги не транжирь. Когда устроишься работать, тридцать рублей оставь деду на продукты. Я приеду, как получу отпуск, но не раньше десяти дней. Скажи деду, что с квартирой вопросы все решим, а его заберём к себе. Удачи…»
Михаил поднял билет, под ним лежали пять старых рыженьких десяток.
Утро заканчивалось быстрыми сборами в дорогу.
Зачехлив баян, он сунул туда пачку печатных нот и толстенную рукописную нотную тетрадь.
В приоткрытом чемодане, что стоял в зале у изголовья раскладного кресла, он увидел аккуратно сложенные ему в дорогу матерью вещи. Рядом старая, из цветной капроновой сетки, с колючими углами, хозяйственная сумка, с которой он постоянно бегал в магазин за продуктами. В ней – аккуратные свёртки из серой упаковочной бумаги и бутылка «Буратино». Сетку Михаил не любил. Она постоянно цеплялась за штаны и оставляла на них потёртости. Продукты переложил в серую холщовую сумку, что купил сам не так давно, на которую трафаретом, вырезанным им же из тонкого картона, была нанесена надпись: «ПМУ. ОНИ. 1975».
Собрав постель, сложив кресло и застегнув чемодан, он вышел в прихожую, присел на небольшой приступок вешалки и, проверив карманы, все ли документы на месте – замер. Потом встал и снова присел – время до поезда оставалось с лихвой, можно не торопиться.
3
Здесь они живут всего дней десять, правда, все вещи уже на местах, стены побелены, окна покрашены – это первый ремонт, от которого его из-за сдачи экзаменов экстерном освободили, но ему тоже пришлось повозится, разгребая мусор, что остался от старых хозяев.
Он помнит, как от него шарахнулась проходящая мимо мусорки бабка, когда он выбрасывал в неё два огромных прозрачных десятилитровых мешка с тараканами.
– Ох, батюшки, это ж что такое – тараканы что ли? – ахнула она, закрывая рот рукой. – Эт что, с нашего дома?
– Да, вон из той квартиры, – показал Михаил на окна третьего этажа.
– Те, что вчера уехали? Да что ж они их годами копили что ли? – крестясь на ходу, зашаркала ботами бабка, спешно покидая место, где, по её словам, диавол спустился на землю.
Так что и этот переезд лёгким назвать можно было с большим натягом, хотя перебрались они всего за один день – рекорд для них.
Уже этим же вечером мать опять ворчала, что Михаил не ценит их заботу, мол, именно из-за него они переезжают, чтобы ему было удобнее ходить в училище, но что-то Михаил последнее время в это уже не верит, уж больно часто у них случаются переезды, и всё меньше и меньше у него друзей на новых местах, а здесь – так и совсем ни одного знакомого. Тоска зелёная… Да и добираться до училища отсюда приходиться на перекладных, а потом от автовокзала ещё и идти пешком до училища, таская баян на плече – получается минут на пятнадцать дольше, и ходить больше…
За окном протрещала сорока, загалдели испуганные кем-то воробьи и стаей пронеслись мимо кухонного окна. Михаил увидел, что забыл закрыть форточку, быстро поднялся, прошёл на кухню, хлопнул форточкой, обернулся на газовую колонку, потом на плиту – всё выключено, можно ехать…
– Нет, тут причина другая, – думает Михаил, открывая двери. – Бабку дожидаться не буду, у неё ключи есть. Небось, опять пошла в соседний двор к своим новым знакомым.
