Опускаю глаза, смутившись. Ничего не могу с собой поделать. Когда этот парень на меня смотрит, я почему-то краснею и робею. Это для меня непривычно, ведь я всегда без проблем общалась с мальчишками.
– Эля просила, чтобы ты позвонил ей.
– Позвоню позже. Как вы сами-то отпраздновали? – переводит тему Богдан.
– Отлично. И всё было бы ещё круче, если бы не пришлось из-за тебя ехать в эту жопу мира, – отзывается блондин.
– Загадаево, – цедит подруга.
– Называй вещи своими именами. Этой точки даже на карте нет.
– Слушайте, – она нервно постукивает пальцами по столу, – а вам не пора возвращаться в Белокаменную?
– Белокаменной Москва была при Дмитрии Донском. Стены Кремля давно уже выложены красным кирпичом.
– Я в курсе!
– Ну, мало ли… Вдруг вы в своей деревне считаете иначе.
Ох, нет! Они снова начинают делать это. Пререкаться друг с другом.
– Надо же… Никогда не думала, что можно возненавидеть человека с порога, – вслух размышляет Сеня.
– Взаимно, Гном.
– Радостно оттого, что вижу тебя в первый и последний раз.
– Обведи этот день в календаре красным маркером. Если бы не Сухоруков, застрявший в вашем Кукуево, мы бы с тобой точно никогда не пересеклись.
– Как жаль, что это, всё-таки, случилось.
– Как зашибенно, что у меня короткая память на лица и имена… – вторит он ей.
– Завязывайте.
Похоже, уже и Богдана это противостояние напрягает.
– Давай, мажор, Сенька дело болтает. Забирай своих друзей, да катитесь восвояси. Помнится, ты не собирался злоупотреблять нашим гостеприимством.
– Дед, ну ты-то чего? – снимаю с плеча полотенце.
– Ой, пусть, наконец, свалят, Оль! – подключается к нему подруга.
– Погнали. Меня тошнит от этой девицы, – Эмиль поднимается из-за стола. – Лёха, подрывайся, хватит жрать.
– Уже уходим?
– Да.
Богдан приседает и опускает прибалдевшего сонного Персика на пол.
– Пока, террорист, – напоследок проходится пальцами по его макушке.
– Миу…
– До свидания, дед Мухомор, – кричит моему предку, устроившемуся в любимом кресле.
– Бывай, москаль, – глядя в телевизор, отвечает тот.
– Пока, Сень.
– Угу, – кивает она, уставившись на бутылку лимонада Буратино.
– Оль…
Вот теперь и до меня дошла очередь.
Пора прощаться.
Но почему-то не хочется.
– Я провожу, – направляюсь в прихожую, чтобы одеться.
12. Глава 11
Под монотонный, убаюкивающий голос Лилии Аркадьевны наблюдаю за тем, как падает снег. Разномастные снежники, медленно танцуя, хороводом кружат за стеклом. Так чудно! Словно соревнуются между собой, желая поскорее добраться до поверхности.
Там за окном зима: холодная и морозная. Белым-бело вокруг. Сугробы прилично выросли за ночь. Еле добрались с Сенькой до школы. Как зайцы скакали по Троицкой улице.
– Оль…
– М?
– Можно я сегодня у тебя переночую? – наклонившись ко мне, спрашивает подруга.
– Да. Что-то случилось? – интересуюсь осторожно.
– Та ничё не случилось. Просто мои уже начали отмечать Старый Новый Год.
– Так три дня ж до него ещё.
– А им на это фиолетово, – тяжко вздыхает она. – Совсем финиш. Сегодня мать ползала по дому на четвереньках, искала очки, которых у неё сроду не было.
– Понятно.
– Никита-то где? Не объявлялся? – шепчет Сеня мне на ухо.
– Нет, – отвечаю я честно.
Неприятно, что он пропал, но с другой стороны, очень ожидаемо. Такое бывало уже неоднократно. Дело в том, что Никита проявляет обиду именно таким образом. Вроде как наказывает меня своим равнодушием. Что-то типа того.
