– Круто. Спасибо, Оль, эта вещь действительно много для меня значит, – делает неожиданный жест. Шагает вперёд и обнимает, сгребая в довольно тесные объятия.
Это, вроде, как-то само собой происходит, но я, признаться, дико теряюсь. Близость мужского тела очень смущает и волнует, однако никакого возмущения я не выказываю. Стою и смиренно вдыхаю головокружительный аромат. Даже глаза закрываю.
Как же приятно от него пахнет!
– Оль…
Ощущаю его горячие ладони на своей талии. И тёплое дыхание у виска. Мурашками покрываюсь.
– Привет, любимый! – доносится до нас голос, в котором отчётливо звучит стекло.
Как ушат холодной воды действует.
Отстраняюсь незамедлительно.
Отодвигаюсь, ощущая, как неистово горят щёки.
Поднимаю взор и вижу у дверей Разумовских. Эмиля, на плечи которого накинута шуба из шиншиллы, и, судя по прозвучавшему обращению, его сестру. Ту самую идеальную Элю, о которой писала Сенька…
__________________
У меня в блоге здесь же на Литнет есть визуализация к данному роману. Заходите посмотреть)
18. Глава 17
Итак, ужин не задался с самого начала.
Сенька, завидев Разумовского, мгновенно изменилась в лице, и настроение её стремительно ухудшилось. Эмиль присутствию Бриж тоже, мягко говоря, не обрадовался. Я заметила, как сильно парень сжал челюсти в тот момент, когда обнаружил её за столом среди гостей.
По моим внутренним ощущениям, градус ненависти между этими двумя со времён наших новогодних посиделок только возрос. Как возрос в геометрической прогрессии интерес девушки Богдана к моей скромной персоне.
Боже, первые минут пятнадцать она смотрела на меня неотрывно. Прямо-таки сверлила тяжёлым взглядом, не выражающим ничего хорошего.
Впрочем, недовольной на старте осталась и Татьяна Андреевна, явно не оценившая внешний вид своего отпрыска, намеренно проигнорировавшего её просьбу относительно дресс-кода. В общем, всё к одному…
– Оль, по-моему, это ни хрена ни Оливье, – делится со мной дед своими наблюдениями. – Глянь, а?
Многозначительно на него смотрю. Ну ешь или не ешь. Что за поведение? Как маленький!
– И вилки у них какие-то крошечные. Как будто для гномов, что ли…
– Вы взяли десертную, – деликатно подсказывает обслуживающий нас мужчина.
– Грёбушки-воробушки, десертную! Что это здесь?
– Раковые шейки и перепёлка.
– Чёт я не вижу в нём докторской колбасы, – мой предок, нахмурившись, ковыряет салат.
– Кхм. Простите, но рецепт «Оливье по-царски» не подразумевает её наличие, – невозмутимо отзывается официант.
– Напрасно. Оливье без колбасы – это что за Оливье? – искренне недоумевает.
– Колбасу и картошку стали в этот салат добавлять ни… как альтернативу.
– Ты говори, что собирался, халдей. Нищие? – наезжает на официанта дед, и тот мгновенно краснеет.
– Мне тоже с колбасой зашло больше, – пожимая плечом, говорит Богдан, и Эля, сидящая возле него, фыркает, показательно скривившись.
– Если блюдо вам не по вкусу, вы можете его не есть, – спокойно произносит Татьяна Андреевна. – Угоститесь чем-нибудь другим. Полагаю, здесь есть из чего выбрать…
– Да тут на десять африканских семей жратвы хватит.
– Дед…
– Чё дед? Они там страдают, ты в курсе?
– Мы просто очень вас ждали, – беззаботно хохотнув, отвечает ему Богдан.
– Подхалим ты, Москаль!
– Есть немного, – улыбается парень.
Стол и правда накрыт дорого-богато. Красиво оформленные закуски, мясные и рыбные тарелки, дорогие морепродукты, которые мы с Сенькой раньше видели исключительно на картинках. Вот вроде и хочется много чего попробовать, но рука не поднимается взять. Ещё и количество столовых приборов озадачивает. Клянусь, чувствую себя героиней Джулией Робертс из фильма «Красотка». Если помните эпизод про ресторан, то поймёте, о чём я.
