Стыд-то какой! Радует хотя бы тот факт, что никто из присутствующих не развивает эту неудобную тему дальше.
– Не дуйся, я специально, это стратегический ход, – толкает меня локтем в бок, снова переходя на шёпот. – Пусть парни знают о том, что ты свободна. Оль, ну Оль… – мурлычет и лезет ко мне. – Мир?
– Не делай так больше.
– Не буду. Мир-мир? – трётся своей щекой о мою.
Молча вздыхаю.
– Я научилась мутить кофе. Всякий разный. В следующий раз когда приедешь, обязательно притащу тебя к себе на работу.
Сенька без умолку трещит всю дорогу, а я то и дело непроизвольно поглядываю на Богдана, сидящего за рулём.
*********
Закрытый подмосковный посёлок «Изумрудный», в который мы приезжаем по итогу, и посёлком-то назвать язык не повернётся. Что не дом, то особняк. К несчастью, и у Сухоруковых такой же. Едва открываются автоматические ворота, Сенька-трындычиха замолкает. Её хватает лишь на то, чтобы присвистнуть, а вот дед, напротив, при виде этой махины из красного кирпича, в выражениях особо не сдерживается. За что, собственно, и получает от меня замечание.
– Как зовут твоих родителей? – не на шутку разволновавшись, спрашиваю у Богдана, когда выбираемся из машины.
– Татьяна Андреевна и Сергей Владимирович.
Повторяю про себя их имена и отчества. Трижды, чтобы запомнить.
– Ёкарный бабай, ну и хоромы у тебя, Москаль. Честным трудом на такие не заработать.
– Я прошу тебя, – выразительно на него смотрю.
– Затыкает деда. Где это видано?
– Идём?
Богдан предельно спокоен, а мне вдруг хочется отсюда бежать со всех ног. Очень страшно знакомиться с его семьёй. Я же прекрасно понимаю, что это птицы высокого полёта.
– Трындец, я думала, что Лёхина хата – самое крутое из того, что я когда-либо видела вживую. Беру свои слова назад, – Сенька запрокидывает голову, осматривая трёхэтажный кирпичный дворец и прилежащую территорию. – Офигеть блин. У него дом по размеру больше нашей фабрики.
Сенька имеет ввиду фабрику по изготовлению Загадаевской сгущёнки.
Поднимаемся по ступенькам, и моё сердце начинается колотиться о рёбра чаще.
– Добрый день, – на пороге появляется приятная и добродушная с виду женщина. Полноватая. Одета сдержанно, волосы собраны в тугой пучок. На лице практически отсутствует косметика.
– Здравствуйте, Татьяна Андреевна, – подаю я голос, немного расслабившись.
– Ну что вы, – отчего-то смутившись, удивлённо на меня смотрит. – Я Нонна. Помощница.
– Ой.
– Не скромничай. Нонна работает в нашем доме больше двадцати лет и давно уже является частью семьи, – Богдан по-свойски её обнимает и целует в щёку. – Она меня знает со времён соплей и цветных колготок.
Женщина улыбается. По взгляду видно, что тоже относится к Богдану с большой теплотой и любовью.
– Давайте вашу верхнюю одежду.
Жутко неудобно, что она вынуждена нас обслуживать, но, наверное, у них так принято.
– А предки где?
– Уже идут. Будут с минуты на минуту, – отзывается Нонна, забирая у меня пуховик.
– Окей. О, Корней Степаныч, а вы принарядились, – улыбается Богдан, глядя на его убийственный лук. Цветная рубашка-гавайка точно не сочетается со строгим костюмом тёмно-коричневого цвета.
Ёлки-палки! Как же я так не доглядела? Это кошмар кошмарный.
Похоже, я была чересчур занята собой, вдруг обнаружив, что на ужин к Сухоруковым мне совершенно нечего надеть.
– Пришлось достать из закромов костюм, купленный для погребения. И туфли, – дед достаёт их из пакета и ставит на сверкающий чистотой гранитный пол.
