– Хорошо.
– Как дед пережил твой отъезд? – спрашивает Лёха, когда пауза затягивается.
– Тяжело.
– А твой недопарень? – громко интересуюсь, бесцеремонно её разглядывая.
– Богдан, – вздыхает и поджимает губы.
– Поехал следом или у вас отношения на расстоянии? Втроём, – добавляю ядовито.
Щёки Оли моментально вспыхивают.
– Нет и не было никаких отношений. Я солгала тебе. Закроем эту тему раз и навсегда, – разозлившись, выдаёт она.
– Не понял… – до меня туго доходит смысл сказанного.
– Мне пора. Я уже опоздала на пару. Пока, – прощается, уже шагая к выходу.
– Увидимся! Ты ж теперь близко, прямо над нами, на восьмом этаже, – хохотнув, произносит Галдин.
Миронова исчезает за поворотом, а я всё ещё прокручиваю в башке брошенную ею фразу.
– Братан, тебе мож водички?
– Я не врубаюсь. Она сейчас прямым текстом пояснила, что отшила меня просто так? – уточняю у него на всякий случай.
– Вроде того.
– Зашибись.
– Богданыч, забей. Девок мало? На кой икс тебе Миронова? С такой не получится по лайту и одноразово.
– Решил, что я по прежнему заинтересован?
– Показалось?
– Показалось. Свет клином на ней сошёлся, что ли? Есть идём, нет? – поднимаясь со скамейки, недовольно осведомляюсь.
************
Как бы я не хорохорился перед пацанами, стоит признать, что появление Мироновой в МГУ стало для меня самой настоящей проблемой.
Во-первых, по поводу этажей Лёха ни фига не шутил. В нашем корпусе пятый, шестой и седьмой занимает факультет вычислительной математики и кибернетики (то бишь мой), а вот на восьмом… действительно обитают студенты ФКИ, о которых я никогда и не узнал бы, если бы не всем известные обстоятельства.
Во-вторых, как и предсказывал экстрасенс Галдин, Оля довольно быстро обрела популярность среди представителей мужского пола. Разумеется, во многом благодаря своему не женскому увлечению – футболу.
С той нашей встречи в спортзале прошло недели три, а ролик с её участием, выложенный кем-то из первокурсников, до сих пор попадается на глаза, и лайкают его все, кому лень.
И ладно бы, это вполне можно пережить, но вот остальное реально меня напрягает.
Что конкретно?
То, что периодически сталкиваемся нос к носу в холле внизу, у лифта и на лестницах.
То, что с Мироновой свободно и без заморочек общается Лёха и другие пацаны.
Но знаете, в особенности бесит то, что думать о ней я вынужден постоянно. Она ж нет-нет, да и напоминает о себе. Ненавязчиво, но регулярно. Нарочно или нет – не знаю, однако раздражаюсь я в такие моменты страшно.
В эту пятницу Оля решает меня добить. Мало ей моего универа, общего учебного корпуса и женской футбольной команды, в которую её на днях зачислили. Когда после пар прихожу на стадион сбить стресс, обнаруживаю причину этого самого стресса среди парней. Загадаевская заноза, одетая в спортивную форму, с энтузиазмом гоняет мяч по полю и чихать ей на нелётную осеннюю непогоду.
– Твою мать... – ругаюсь вслух, глядя на эту картину.
– Вечер перестаёт быть томным, – Лёха, усмехнувшись, усаживается на трибуну.
– Ну щас я ей устрою, – направляюсь туда, где уже во всю идёт игра.
– Конечно, разберись, капитан, – летит мне саркастичное в спину.
– Чё происходит? – обращаюсь к Петрову, пробегающему мимо меня.
– Здорово, Богданыч! – притормаживает тот, запыхавшись.
– Я спрашиваю, что девчонка делает на поле? – ору на него недовольно.
– Так это, – растерянно пожимает плечами. – Игнатов её позвал.
