– Ты совсем дебил, Разумовский?
Тут же краем глаза замечаю, как Галдин хватает его за грудки.
– Оля? – по ступенькам сбегает Сухоруков. – Оля ты в порядке? – приседает на корточки.
Удивление. Встревоженный взгляд.
Пока мужчина продолжает отчитывать нас и корить за безалаберность, Богдан внимательно меня осматривает на предмет повреждений.
– Чем ударилась? Где болит, Оль?
Выглядит и правда весьма взволнованным. Словно действительно беспокоится за моё здоровье.
Сама же я, помимо воли, думаю о том, как идёт ему эта белоснежная рубашка, расстёгнутая на несколько пуговиц.
Глупая дура!
– Олечка!
Это ко мне несётся Сеня, скинувшая голову медведя.
– Оленька! Оль, что с тобой? – плачет она.
– Всё нормально, – отвечаю, двигаясь. Голова. Рёбра. Спина. Руки. – Ссс…
Морщась, вынимаю из костюма и подтягиваю к себе левую ногу.
– Что там? Что?
– Да подожди ты, Сень, – длинные пальцы Богдана ложатся на мою оголённую лодыжку. – Тут больно?
– Да, – аж вздрагиваю. И не интимное прикосновение тому причина.
– Разнимите их кто-нибудь! Скорее! – слышим истеричный визг Разумовской, а потом уже в зону видимости попадают дерущиеся парни: Эмиль и Лёша.
– Спятили? Перестаньте! – кричит Сеня, направляясь туда.
Боже! Что за ночь?
– Оль, давай попробуем встать. Надо понять, насколько всё плохо с ногой, – Богдану происходящее с друзьями до фени. Даже не поворачивается. – Держись за меня, – закидывает мою руку себе на плечо. Помогает подняться.
– Всё нормально, – превозмогая боль, наступаю на пострадавшую ногу.
Пытаемся отойти в сторону от дороги, но долго храбриться у меня не выходит. Поджимаю стопу, как раненная лань. Не могу на неё опираться.
Блин!
– Ни хрена там ненормально. Или перелом, или вывих, – цокнув языком, констатирует парень.
– Стой, куда?
Фактически на себе меня тащит в неизвестном направлении.
– В травмпункт надо ехать, куда.
– Не надо.
– Оль, не спорь.
Слушать меня никто не собирается. Доковыляв до его автомобиля, удачно припаркованного поблизости, останавливаемся.
– Её всё-таки починили? – узнаю эту машину. Именно из-за неё Богдан чуть не лишился жизни тогда в лесу.
– Починили, – нажимает на кнопку брелока, и та приветливо моргает фарами. – Садись, – открывает мне дверь.
– Подожди. Я с Валей и Сеней поеду.
– Нужно показать ногу специалисту, – повторяет он спокойно.
– Пройдёт. Ну, потянула.
– Ни фига. Там что-то посерьёзнее будет.
– Ты не врач!
– Поэтому мы и едем туда, куда едем.
– Валя отвезёт. Или доберусь на такси, – стою на своём.
– Ты время видела?
– Девочки будут искать меня, – упрямо отпираюсь. Не нравится мне идея очутиться с ним в закрытом пространстве. Не для того я целую неделю его избегала.
– Не будут. Они видели, что ты со мной.
– Там Галдин и Разумовский дерутся… – озвучиваю ещё один якобы веский довод.
– Дальше что? Сами разберутся, – отзывается равнодушно.
– Но…
– А Разумовскому завтра и я добавлю, – перебивает, бросая зло. – Садись в машину, Оль. Поехали.
Вздыхаю и выполняю его требование. Сдаюсь, но только лишь потому что нога сильно болит. До слёз.
– Богдан!
Уже из салона наблюдаю за тем, как фурия по имени Элина, стремительно направляется к нам, ловко переставляя худые ноги, которые едва-едва прикрывает короткое, пыльно-розовое платье в стиле бохо. (Если не ошибаюсь).
Трындец. Наденьте на меня такие каблуки, я не пройду и метра. В кедах-то умудрилась сегодня упасть дважды.
Анаконда нагоняет возлюбленного у капота. О чём говорят, к сожалению, толком не слышу. Слишком хорошая у автомобиля шумоизоляция.
