С чувством собственного достоинства вскинув голову, Птолемей строго взглянул на Неарха:
– А я, по-твоему, кто?
– О, конечно, ты знатен и богат…
Неарх отошел от стола и, прислонившись к борту триеры, прищурившись, оглядел друга с ног до головы:
– …К тому же молод и недурен собой. Суховат, правда, но хороший петух всегда тощ!.. Это каждому известно…
– О боги! – простонал Птолемей. – Неарх, мне, право, не до смеха! Стрела Эрота впилась в меня, кажется, довольно глубоко.
– Раз ты просишь, познакомлю тебя с Таидой… – озабоченно сказал Неарх. – Достойнейшей из гетер!.. Но помни: в любви не бывает равенства… Кто-то конь, а кто-то всадник. А всадник, особенно если это женщина, обычно не знает ни жалости, ни сочувствия. Не выказывай, по возможности, свой любовный пыл…
И прибавил с особой серьезностью:
– И еще! Не окажись для женщины ступенькой, по которой она взбирается вверх. Клянусь Посейдоном, как бы ты не пожалел потом о своей просьбе.
Птолемей задумался над словами друга.
– Не сердись. Я просто предупредил тебя. Кстати, Таида срочно умчалась в Афины…
– Что же делать? – невольно воскликнул Птолемей.
– Я не узнаю не знающего поражений Птолемея. Мчаться на свидание. Не встретился сегодня – встретишься завтра. От тебя трудно ускакать. Кажется, она уехала с Лисиппом.
– Это не соперник…
– Не знаю, не знаю. Лисипп не красив, намного старше нас. Но он талантлив. Женщины любят выдающихся мужчин.
– Ты все сказал, Неарх?
– Пока все.
– Спасибо. Я готов скакать в Афины. Жду твоего сигнала.
Пристанище Диогена расположилось в кипарисовой роще Краний, в небольшой пещере, ведущей в Коринф. Эту пещеру философ облюбовал потому, что в нескольких стадиях на Акрокоринфе, перед храмом Афродиты, находилось любимое место отдыха и развлечения граждан, с которыми он любил вести долгие беседы. Диоген выстелил пещеру душистыми травами. Здесь же находился и знаменитый пифос, в котором жил мудрец.
Отряд гетайров по приказу Александра остановился. Молодой царь в сверкающем шлеме и латах, поверх которых развевалась красная мантия, соскочил с колесницы, друзья и телохранители – с коней.
Небольшая группа из приближенных царя направилась к пещере.
Неарх подошел к поваленной набок и наполовину врытой в землю бочке-пифосу, заглянул в нее и, увидев, что там никого нет, в недоумении обратился к Птолемею, что-то разглядывающему вдали:
– Где же может находиться обитатель этого дворца?
Птолемей указал на человека, сидевшего у самого края обрыва:
– Беседует с Вселенной!..
Философ, нагой, лишь в набедренной повязке, в полном одиночестве любовался первыми лучами восходящего солнца, обратив к нему свое лицо и мускулистое тело.
Александр со свитой подошел к Диогену.
Увидев перед собой роскошно одетых молодых воинов, Диоген обратил к ним свое горбоносое лицо, на котором можно было легко прочесть спокойствие и безмятежность мудреца.
Царь поздоровался с ним:
– Хайре! О, Диоген, царь Александр приветствует тебя!
Немного подумав, Диоген ответил на приветствие:
– А я Диоген – собака!
Гефестион удивился, наклонился к Птолемею, с подозрением спросил:
– Собака?
– Он же киник, – ответил тот.
Философ невозмутимо продолжал:
– Все собаки кусают своих врагов, а я кусаю своих друзей. Для их же спасения.
– Ты единственный из философов, кто не поздравил Александра, царя македонян, с избранием его вождем всех греков в персидском походе, – сурово напомнил Гефестион.
