Загадка Бомарше - страница 2

– Неужели вы ничего не помните?

– Помню. – Феоктистов напряг память. Но это не помогло, она ему так ничего и не сообщила. – Нет, ничего не помню, – вынужден был констатировать он.

– Вчера вам был представлен весь актерский состав, задействованный в вашей пьесе. Дальше это приятное знакомство, как у нас водится, было продолжено в ресторане в неформальной обстановке.

– Я это прекрасно помню. Только причем тут моя репутация? Неужели я устроил скандал в ресторане?

– Если не считать пары стульев, брошенных в официанта, и нецензурной брани, то в остальном, можно считать, вы вели себя почти безупречно.

– Что значит почти? – возмутился Феоктистов – На что вы намекаете? Уж не хотите ли вы сказать, что я еще и приставал к вам?

– Приставали, приставали. И в очень откровенной форме.

– Надеюсь, вы мне ничего такого не позволили?

– Позволила.

– То есть?

– А что вас так удивляет?

Феоктистов неожиданно для себя почувствовал некоторое смущение. В своей жизни ему доводилось приставать к немалому количеству женщин, но почему-то ему не хотелось, чтобы эта женщина вошла бы в их число. Хотя с другой стороны, какая, в сущности, разница.

– Ну, ведь вы не могли не видеть, что я смертельно пьян. Зачем вам это? Хотя вы, очевидно, хотите роль в моей пьесе?

– В вашей пьесе я уже имею роль. Но если следовать вашей логике, то для этого мне надо было бы снимать штаны не с вас, а с режиссера театра.

– И что вам это удалось? – вдруг с проснувшимся интересом к теме спросил он.

– Нет, они на нем очень крепко держатся, в отличие от ваших. Когда же вы их наденете, наконец!

Только сейчас Феоктистов вспомнил, что стоит перед женщиной в трусах и майке. Он стал суетливо натягивать штаны и рубашку.

– Зачем же вы тогда меня раздели? – спросил он.

– А что вас смущает в данной ситуации? – пожала она плечами.

– Ну, вы теперь, очевидно, будете на что-то рассчитывать. А вы, знаете ли, совершенно не в моем вкусе.

– Да успокойтесь вы. Вчера я вам позволила лишь оскорбительные намеки и слова в свой адрес, не больше.

Феоктистов облегченно вздохнул.

– А я ведь вам поверил. Вы были очень убедительны в своей лжи. Наверное, вы неплохая актриса. А вы действительно будете играть в моей пьесе? Или вы меня опять разыгрываете?

– Простите мне этот невинный розыгрыш. Это вам маленькая месть за вчерашнее.

– А что, я вчера на самом деле был настолько плох?

– Плохи вы были или хороши, это уже не имеет никакого значения. В настоящий момент важно только то, что у нас через час репетиция. А вам надо еще привести себя в порядок, позавтракать и добраться до театра.

– Я после таких бурных застолий не завтракаю, – пояснил он. – Во рту так противно, что ничего не лезет.

– А я вообще никогда не завтракаю.

– В таком случае разрешите мне проводить вас до театра. Заодно вы мне покажете дорогу. Я еще плохо ориентируюсь в вашем городе.

Был уже вечер, когда измученный Феоктистов ввалился в свой номер гостиницы. Им владело такое сильное раздражение, что он не знал, что с ним делать и как выразить его, чтобы хотя бы немного ослабить напряжение внутри себя. Все было не просто плохо, а отвратительно. Театр ему совершенно не понравился, артисты были какие-то все вялые, словно перед этим целую ночь разгружали вагоны или кутили в режиме non-stop. Режиссер какой-то тоже невнятный, и кажется, после попойки. По крайней мере, Феоктистову показалось, что он даже по-настоящему не познакомился с пьесой. Так, пробежал ее по диагонали. То, что он нес по ее поводу, вызвало у Феоктистова такую злость, что он с трудом удержался, чтобы не послать его в нокаут. Такое однажды с ним случилось, правда, в самом начале карьеры. Постановщик так исказил, а скорее изгадил его первое произведение, что он набросился на него сразу после премьеры. Завязалась настоящая потасовка, которую пришлось разнимать тем, кто находился рядом. Вот и сейчас его снова посетило то же самое желание. В какой-то момент Феоктистов ясно понял, что ничего хорошего из его приезда сюда не вылупится, здесь совсем не тот уровень – типичная убогая российская глубинка.