– И кто это? Тур Хейердал?
– Сам ты Хейердал! Пацаны из Нового Погорельца! Мне про них одна бабуля сказала… землянику собирала невдалеке. Завтра установлю!.. Слушай, Макс, хорошие пироги, вкусные! Вера Ивановна напекла?
– Кто же еще-то! Я не просил – сама. Возьми, говорит, на дежурство…
– Вкусные! – еще раз похвалил Дорожкин. – Так ей и передай.
– Обязательно. Да она сама к вам завтра собралась…
Мезенцев подавил улыбку. Матушка его, Вера Ивановна, уже год как приходилась Дорожкину тещей и зятя не обижала, а в недавно родившейся внучке так и вообще души не чаяла!
– Так, Игорь, что там за пацаны-то?
– Бабуля сказала говны погорельские. – Участковый хитро прищурился и склонил голову набок. – Ну, уголовный розыск! Смекай!
– Да чего там смекать-то? – хмыкнул Максим. – Говны, или еще говорят – говны собачьи, – значит, лет по десять-двенадцать… Коли б постарше были – бабуся бы сказала – «робяты». Это ж ясно! Что я, в деревнях не бывал? Робят уже можно и за стол со взрослыми посадить, бражки налить, а то и стопочку… Зато и обязанности – почти как у взрослых. Скотина, дрова, рыба, огород, сенокос опять же! Сначала все дела сделай, а уж потом можно и в клуб, на танцы. А мелкой-то всякой шпане пока в самый раз дурью маяться – плоты вот мастерить.
– Про дурь не скажи, – допив чай, неожиданно возразил участковый. – Плот-то аккуратно сделан. Так не всякий плотник соорудит… Ладно, завтра этих парней отыщу. Если они где-то у своей деревни плот на реке держали.
– Так там же заброшенная деревня рядом! – ахнул Мезенцев. – Старый Погорелец! Километрах в четырех от Нового. С десяток изб точно есть! Рыбаки там ночуют, охотники… Вот и осмотреть бы да людей поспрошать! Ну, ребят этих… Вдруг да кого чужого заметили? А может, и ту девчонку видели… Кстати, личность ее установили!
– Ну, ну? – Дорожкин азартно потер руки. – Рекетова Татьяна?
– Она самая. – Максим отрывисто кивнул и завернул недоеденные пироги в газетку, чтобы утром доесть. – Рекетова Татьяна Алексеевна, шестнадцати лет, учащаяся школы номер два… бывшая уже – документы после экзаменов забрала. Да в школе, честно говоря, задней ногой перекрестились! Училась она так себе, частенько прогуливала…
– Постой-постой! – замахал руками участковый. – Я ж эту семейку знаю! Рекетова Нинель, мать, и сожитель ее покойный – те еще пропойцы. Нинель, правда, бывает держится и месяца два не пьет, а потом сорвется – и туши свет! Вот их с утра и проведаю. А потом – в Погорелец! Хочешь со мной?
– Конечно!
– Я с Игнатом поговорю – отпустит. Вдвоем-то мы там быстро сладим! Ч-черт, забыл – у тебя ж отсыпной после смены…
– И что? Слушай, а что, завтра стажер твой на работу явится? Начальник что-то такое намекал…
Удивленно моргнув, Дорожкин хлопнул себя по коленкам:
– Да ладно! Неужто прислали наконец?!
– И еще Женька Колесникова к нам на практику, – вспомнив, сообщил Макс.
Участковый покривил губы:
– Так может, она – этот самый стажер и есть? Ну, про которого тебе начальник намекал…
– А ведь может быть… – задумчиво протянул Мезенцев. – Как же я не подумал…
– О! Голова два уха! Кстати, Варфоломеич про убитую ничего больше не сказал?
– Сказал, а как же! – убрав пироги в стол, Максим всплеснул руками. – Телефонограмму прислал, а завтра и официальное заключение будет. Не девственна, но и не беременна, полового контакта не было, в крови – слабые следы алкоголя…
