– Миленькая шляпка, – сказал я озадаченно. – Но вполне обыкновенная. Многие девушки носят такие.
– Нет, не многие.
Я посмотрел на шляпу внимательно.
– Видите, Гастингс?
– Совершенно обычная светло-коричневая шляпа. Хорошего фасона…
– Я не прошу вас описывать мне эту шляпу. Совершенно ясно, что вы ничего не видите. Просто невероятно, мой дорогой Гастингс, как редко вы вообще что-либо видите. Каждый раз вы изумляете меня заново!.. Но посмотрите же, мой добрый глупый старина, здесь не нужны серые клеточки, глаз вполне довольно. Смотрите-смотрите.
И тут я наконец заметил то, к чему он пытался привлечь мое внимание. Шляпа медленно вращалась у него на пальце, а этот палец высовывался наружу из аккуратной дырочки возле тульи. Увидев, что я понял, к чему он клонит, Пуаро снял шляпу с пальца и протянул мне. Дырочка была маленькой и аккуратной, почти идеально круглой формы, но вот ее предназначение было мне по-прежнему непонятно – если оно, конечно, у нее было.
– Вы заметили, как резко отпрянула мадемуазель Ник, когда мимо нее пролетела пчела? Пчелка под чепчиком – дырка в шляпке.
– Но пчела не может оставить такую дырку.
– Вот именно, Гастингс! Какая проницательность. Пчела не может. Зато может пуля, mon cher![15]
– Пуля?
– Mais oui![16] Пуля вот такого размера.
Он протянул руку; на его ладони лежал маленький предмет.
– Пуля, mon ami. Именно она ударилась в стену террасы совсем недавно, пока мы беседовали с вами. Пуля!
– Вы хотите сказать…
– Я хочу сказать, что, пролети она на дюйм ниже, и дырка была бы не в шляпе, а в голове. Теперь-то вы понимаете причину моего интереса, Гастингс? Вы не ошибались, друг мой, когда предостерегали меня от категорических выражений. Да – слаб человек! Но и он, этот несостоявшийся убийца, совершил большую ошибку, решив стрелять в свою жертву, когда та была не дальше двенадцати ярдов от Эркюля Пуаро! Для него это и в самом деле la mauvaise chance…[17] Но вы уже, конечно, поняли, почему нам необходимо попасть в Эндхауз и повидать мадемуазель? Три раза за три дня побывать на волосок от смерти, так она сказала… Мы должны действовать быстро, Гастингс. Опасность очень близка.
– Пуаро, – сказал я. – Я подумал…
– Прекрасное упражнение, друг мой. Продолжайте в том же духе.
Сидя друг против друга за небольшим столиком у окна, мы ели ланч.
– Насчет выстрела – стреляли ведь где-то совсем недалеко от нас. А мы ничего не слышали.
– А вы полагаете, что в этой мирной тишине, где неумолчно плещет лишь волна, мы непременно должны были его услышать?
– Ну, просто это странно.
– Ничего странного. Есть звуки, к которым так быстро привыкаешь, что даже перестаешь их слышать. Все это утро, друг мой, в бухте катались на моторных лодках. Сначала вы жаловались на шум, потом перестали его замечать. Но, богом клянусь, когда одна из этих штук заводит свой мотор, можно спокойно стрелять из пулемета, и никто вас не услышит.
– Да, это верно.
– А! Вуаля, – прошептал Пуаро. – Мадемуазель и ее друзья. Похоже, они пришли на ланч. А значит, мне пора возвращать шляпу. Но ничего, дело достаточно серьезное и вполне заслуживает отдельного визита.
Легко вскочив со стула, он поспешно пересек зал ресторана и с поклоном вручил шляпу мисс Бакли, как раз когда она и ее спутники усаживались за столик.
Их было четверо: Ник Бакли, капитан Челленджер, еще один мужчина и еще одна девушка. С нашего места их было не очень хорошо видно. Зато мы то и дело слышали раскатистый хохот моряка. Судя по всему, он был простым, открытым человеком, и сразу мне понравился.
