– Кейси обязательно найдёт Аполлона, – заверил маму Хрустик. – Она разгадает загадку и напишет самую лучшую статью для школьной газеты. – Он улыбнулся мне. – И ей дадут приз!
Мне стало неловко от такой веры в мои силы. Иногда мой братишка вполне ничего. Я шмыгнула носом.
– Я сделаю это своей главной сенсацией, – и я взяла со стола игрушечную кость.
Мама всё-таки позвонила в Охрану, но не дозвонилась, положила трубку, подошла ко мне и отняла игрушку.
– Какая грязная! Где ты её взяла?
– Это улика. – Я обиженно поджала губы.
– Это старая игрушка Зевса. – Мама закатила глаза.
Зевс – наш золотистый ретривер. Теперь он живёт у папы в Нэшвилле. Вот так: папа взял на себя заботу о собаке, а мама – о нас. Зевс, по крайней мере, поддаётся воспитанию. Не думаю, что это можно сказать о Хрустике. Разве что в шутку.
Мама размахнулась и бросила игрушку в помойное ведро.
– Нет! – Я тут же вытащила оттуда кость.
– Да на что тебе сдался этот хлам?
– Это улика, – и я положила пластиковую косточку обратно на стол.
– Присмотри за братом. Я пойду в рощу и поищу Аполлона. – Мама взяла шерстяную кофту и фонарик. – Из дома ни ногой. Если захотите есть, в буфете есть капустные чипсы.
Мы с братом переглянулись. От капусты даже Хрустика воротит.
– А можно мне с тобой? – спросил Хрустик.
– Нет. Сиди дома, – с этими словами мама захлопнула дверь и ушла. Может, она не такая уж невозмутимая, как я считала.
Как только мама ушла, я снова схватилась за блокнот и ручку.
– На чём мы остановились? – Чтобы разгадать тайну исчезновения Аполлона, мне следовало сосредоточиться на уликах. Только так я могу спасти и его, и наш зоопарк. И не следует суетиться, пока не поймёшь, что ты делаешь.
Хрустик ткнул пальцем в носок.
– Правый. Один белый носок. – Из кармана шпионской жилетки я извлекла пинцет и ухватила носок за самый кончик… не потому, что боялась смазать отпечатки пальцев – но кому охота хвататься за чей-то вонючий носок? Я села и приложила носок к своему башмаку. – Чей бы он ни был, этот кто-то меньше меня. Ну-ка дай свою ногу. – Я сравнила носок с ногой Хрустика. – Что-то между твоей ногой и моей. Получается кто-то в возрасте от девяти до десяти лет. – Я положила носок на стол. – Как можно потерять носок и не заметить?
– Я всё время свои теряю, – сказал Хустик. – И Фредди тоже.
– У Фредди носочки не снимаются.
– Это если они не кукольные.
– Чего?
– У него мёрзнут лапки.
Дожили! Сколько раз я ему объясняла, чтобы не трогал моих кукол?! Не тратя время на бесполезные споры, я просто записала в блокноте: «Один носок десятилетнего ребёнка. Ужасно грязный».
– А что у нас с очками? – Когда я поднесла их к глазам, мне показалось, будто я попала в шторм на океане в дырявой лодке. Всё так закачалось, что меня затошнило. – Наш подозреваемый слеп, как летучая мышь. – Мне по-прежнему казалось, что я уже видела где-то эти очки, но где?.. – Эти очки в сто раз сильнее моих. – Как только я вернула на место свои очки, тошнота прошла.
– Летучие мыши не слепые. То, что они находят дорогу в темноте с помощью слуха, ещё не значит, что они ничего не видят.
– Знаю-знаю. Ладно, я всё равно не думаю, что наш подозреваемый – летучая мышь.
– И зря. Помёт летучих мышей очень полезен.
– Ты что, большой знаток свойств помёта летучих мышей?
– Мы проходили летучих мышей в школе, – сказал Хрустик. – Они крутые.
Сама я терпеть не могу этих созданий, но не стала обижать Хрустика.
