Загадка кричащей мумии - страница 4

Она подошла к воротам высокого доходного дома. На его фасаде в ранних сумерках белели маски девушек с длинными, причудливо уложенными волосами. Дарья бросила им короткий взгляд, подмигнула, как старым знакомым, мол, не выдайте, подруги, и скрылась в темноте.

Два пролёта чёрной лестницы, пропавшей помоями и кошками, и она уже стояла у чёрного хода и условным стуком стучала в дверь.

На пороге, озарённая электрическим светом, возникла женщина. Она была одета в белое газовое платье, почти не скрывающее её наготы. Высокую причёску, уложенную на греческий манер, венчал позолоченный лавровый венок.

– Вы пришли, моя дорогая! – Женщина всплеснула руками и поцеловала воздух рядом с её щекой. – Сейчас Захар поможет вам раздеться.

В просторной прихожей, где расторопный слуга помог Дарье снять пальто, смешивались ароматы неведомых восточных благовоний и крепкий запах жареного лука. То и дело трещал дверной звонок: приходили гости, которым, в отличие от неё, не было нужды скрываться от посторонних взглядов. Кажется, на сегодняшний сеанс решилась прийти половина Москвы, не меньше.

Дарья прошла в гостиную. Здесь за большим круглым столом уже устроилось с полудюжины человек.

Она села на свободный стул рядом с седобородым господином в чёрной визитке. Он по-английски беседовал с глуховатой мадемуазель дю Лак, старушкой, похожей на разваренную рыбу. Она часто приходила сюда в надежде поговорить с духом давно почившего брата, но тот не спешил являться на её зов.

Дарья принялась осторожно осматриваться, стараясь при этом не потерять нить разговора. Она прекрасно читала на английском, разбирала всё, что ей говорила шотландская гувернантка, на слух, но сама говорить стеснялась. Ей казалось, что, стоит открыть рот, оттуда градом посыплются камешки иностранных слов.

– … приготовила для нас нечто особенное, – сказала мадемуазель дю Лак. – Хотя лучше бы она позвала сюда моего бедного Густава. Что толку в этих древних жрецах и красавицах? Сами они и дети их детей давно сгинули… А так бы живые порадовались, получив весточку с того света…

– Нам, тем, кто проникает умом сквозь толщу веков, эти жрецы и красавицы могли бы поведать многое. Если они, конечно, захотят прийти к своим никчёмным потомкам. Эти люди знали тайны жизни и смерти…

Дарья слушала, а взгляд её скользил по стенам, затянутым чёрным крепом. В гостиной царил полумрак, озаряемый светом двух электрических ламп. Она знала, когда придёт время, их потушат и зажгут свечи, чтобы не пугать духов, явившихся из мира мёртвых. В двух углах, рядом с окнами, сейчас плотно зашторенными, в курильницах горели благовония. Их дым поднимался, причудливо завиваясь, прямо к потолку. В третьем углу электрофонограф играл одну и ту же заунывную восточную мелодию. Едва она заканчивалась, юноша в тёмной ливрее перемещал иглу и включал его снова.

– И то, что сейчас скрыто под этим покрывалом, – продолжал господин в визитке, – поможет нам приникнуть к источнику знаний, доступному только древним. – Он указал на округлый предмет, стоявший в центре стола на невысокой подставке. От посторонних взглядов его защищала белая льняная салфетка.

Комната продолжала заполняться гостями. Нескольких из них Дарья помнила по прежним сеансам, другие были ей совершенно незнакомы. Воистину, сегодня здесь ожидалось нечто выдающееся!

Наконец пустым осталось только кресло хозяйки дома, больше похожее на королевский трон. Фонограф смолк, погасли электрические лампы, и молчаливые слуги внесли в гостиную три канделябра, больше похожих на еврейские меноры, и расставили их на столе так, чтобы они освещали загадочную подставку. В прихожей ударили в гонг. Его звон тяжёлыми волнами разошёлся в полумраке, и в гостиную вошла хозяйка.