– Либо просто не назначать тебя своим преемником, – отважился Жан-Бенедикт.
– Что ты имеешь в виду?
– Вряд ли отец простил тебе твою выходку пятнадцатилетней давности. Какая муха тебя укусила?
– Не важно, ты не поймешь.
– Но ведь рано или поздно ты мне все расскажешь? Ты вообще соображаешь, что натворил? Ты нарушил пакт Эвезнеров, продав свои акции!
– А ты мне врал весь год, – перешел в атаку Макер, – уверяя, что совет выберет меня президентом. А сам вонзил мне нож в спину! Я думал, мы друзья!
– Я не предавал тебя, Макер! – воскликнул Жан-Бенедикт. – Я никогда тебе не врал! Ты мой родственник и друг, ты что! Уже в январе совет решил, что ты займешь место отца. Мы все были за тебя. Никому и в голову не приходило, что кто‐то другой может стать президентом. Не только из уважения к традициям, но и для того, чтобы клиенты лишний раз убедились в стабильности банка. Но проблема в том, что твои показатели неуклонно снижались. В течение всего года. Я, как мог, старался помочь тебе, я защищал тебя с пеной у рта! В июне, когда члены совета забеспокоились, ознакомившись с твоими промежуточными результатами, я нанял тебе персональную ассистентку!
– Мне и Левовичу! – уточнил Макер.
– Не надо, ты прекрасно знаешь, что Кристину взяли лично для тебя в надежде, что с ее помощью ты выкарабкаешься. А чтобы тебя не унижать, мы сделали вид, что она должна работать с вами обоими, учитывая, что у вас полно клиентов.
– Но ведь Левович использует ее в хвост и в гриву!
– Ну, ты и козел! – разозлился Жан-Бенедикт. – Ты даже с секретаршей разобраться не в состоянии, а хочешь, чтобы тебе целый банк доверили!
Его злобная вспышка совсем выбила Макера из колеи.
– Но на прошлой неделе, – глухо сказал он, – после заседания совета, ты заверил меня, что президентом буду я.
– В прошлую среду совет тебя и выбрал, – подтвердил Жан-Бенедикт, – я ничего не придумал.
– Так что случилось?
– В пятницу утром Синиор Тарногол попросил нас с отцом о встрече. Типа у него что‐то срочное. И предъявил нам целое досье на тебя.
– Досье? И что же в нем оказалось?
– Твои итоги года – катастрофические. И письма недовольных клиентов. Многие из них сменили менеджера, а то и вообще ушли в другой банк, Макер! Мы ничего об этом не знали.
– Слушай, Жан-Бен, я облажался, год у меня был плохой, я уже говорил. Но до сих пор вся моя карьера была безупречной! Я главный управляющий активами этого банка.
– Вы с Левовичем – главные управляющие активами, – уточнил Жан-Бенедикт. – Но тебе и в лучшие годы было до него далеко. Короче, Тарногол показал нам твои цифры, заявил, что все обдумал и считает, что мы совершим непростительную ошибку, если, несмотря ни на что, изберем тебя президентом, хотя на самом деле впору бить тревогу. Попенял нам, что мы утвердили твою кандидатуру из уважения к традициям, наплевав на интересы банка. Раз даже твой отец не доверил тебе руководство, значит, у него были на то основания. Поэтому президентом следует избрать Льва Левовича.
– И ты меня не отстоял?
– Я старался.
– Ты бы хоть намекнул! Почему я узнал это только сегодня утром от своей секретарши?
– Я пытался тебя предупредить, – принялся оправдываться Жан-Бенедикт. – В пятницу ты весь день отсутствовал, и дозвониться тебе я не смог.
– Я был в отъезде.
– По делам банка?
– Да.
– И где же?
Макер, опасаясь подвоха, предпочел сказать правду:
– В Мадриде.
– У тебя нет испанских клиентов, Макер. Это, кстати, один из самых важных пунктов в досье Тарногола: он выяснил, что ты уже долгие годы разъезжаешь за счет банка по странам, где у тебя нет клиентов.
