Мама плохо водила машину. Особенно плохо она ездила по большим трассам, и пока мы выбирались из Лондона в нашем фургоне, она то и дело испуганно вскрикивала.
Я сидела на переднем сиденье, глядя на забитую машинами дорогу. Мы почти не двигались с места. За час мы проехали совсем немного.
– Мам, – спросила я, – думаешь, этот человек попытается найти меня в Уэльсе?
Мама долго молчала. Она покусывала губу и крепко сжимала руль, пристально глядя на дорогу.
– Как говорит твой дедушка, лучше быть осторожным, чем потом сожалеть.
– Но он мог бы прийти в магазин, мог бы найти тебя или близнецов… Мог бы удерживать Зару, чтобы добраться до меня. Мам, присматривай за ней, не разрешай ей одной ходить к друзьям.
– Не волнуйся. А если он придёт в магазин, у нас там достаточно молотков, чтобы стукнуть его по голове. – Мама помолчала. – Они собираются оставить в магазине полицейского под прикрытием. Не думаю, что мы в опасности.
– Думаешь, я буду в безопасности в горах?
Мама ничего не ответила и лишь сжала мою руку.
Она не улыбнулась. Не засмеялась одобряюще. Ничего.
На ветровом стекле появились маленькие капли дождя, и мама включила стеклоочистители.
Мы выехали из Лондона. Со всех сторон нас обгоняли машины.
– Думаешь, нас преследуют? – спросила я, глядя в боковое стекло.
– Нет, – неуверенно ответила мама.
На боку нашего фургона было написано «Магазин сантехники Саутварка». Нас будет нетрудно найти. Но кроме четырнадцатилетнего «Ниссана микра», который на прошлой неделе не прошёл техосмотр, у нас не было другой машины. Я смотрела на ехавший позади синий универсал, пока он не отстал и не исчез из виду.
Мы медленно продвигались вперёд. В зеркале мелькнули синие огни, и на дороге появилась полицейская машина, обогнала нас и съехала на обочину.
– Они с нами? – спросила я.
– Было бы неплохо, – ответила мама.
И мы снова погрузились в тревожное молчание.
Наверное, я заснула в пути, потому что когда посмотрела в окно, мы были уже на совершенно тёмной дороге. Шумно работал мотор, и нас то и дело обгоняли машины, исчезающие в ночи. Стеклоочистители по-прежнему были включены, но дождь усилился. Маленькие капли превратились в большие кляксы.
Возможно, это мокрый снег.
– Где мы?
– Где-то у моста через Северн, – ответила мама.
Фургон с грохотом катился вперёд.
– А тётя Ви, какая она? – спросила я.
– Она хорошая. Очень властная старшая сестра.
Мы миновали вереницу огней.
– Её сына зовут Олли?
– Да, Олли. Я не очень хорошо его знаю. Ему около четырнадцати, и мне лишь известно, что он отличный наездник. Ой, прости! – Фургон выехал на белую полосу. Я надеялась, что мама не слишком устала. – Интересно, когда будет станция техобслуживания?
– Кажется, мы только что её проехали.
– Я прекрасно себя чувствую. Милая, посмотри в бардачке, может быть, папа там что-нибудь оставил?
Я открыла бардачок, и оттуда хлынул каскад обёрток, пластиковых стаканчиков и накладных. Было темно, поэтому я сунула руку внутрь и попыталась нащупать что-нибудь твёрдое. Почти на самом дне оказался запечатанный пакетик.
