Одноэтажный почерневший большой дом располагался в глубине большого двора на углу улиц Желябова и Декабрьских Событий. Вход в квартиру Риты на фоне остальных выделялся резным высоким козырьком. Входная дверь была массивная, сколоченная из толстых досок. Квартира состояла из двух комнат и кухни, которую разместили в бывшем вытянутом коридоре без окон. Из кухни налево располагалась маленькая комнатка, где проживала бабушка Риты – Клавдия Илларионовна. Сама Рита занимала большую комнату, являющуюся продолжением кухни-коридора, за ней жили соседи. В комнату пробивался солнечный свет через три окна, близко расположенных друг к другу в единственной наружной стене.
– Очень давно, когда дом был единым целым, комната Риты была проходной, – сказала Клавдия Илларионовна. – Напротив входа из кухни и в правом ближнем углу ее комнаты раньше были дверные проходы, которые мы давно заделали, когда дом поделили на три части. С нашей стороны теперь их не видно за толстым слоем штукатурки. А со стороны обоих соседей остались красивые филенчатые двери – они решили их не убирать.
– Почему? – удивился я.
– Не знаю. Наверное, поленились, а может, надеялись когда-то, после моей смерти, занять весь дом. Но им со мной не повезло. – Пожилая женщина улыбнулась. Она выглядела моложе своих восьмидесяти пяти лет. – А до революции весь дом принадлежал моим предкам. Они из купцов были.
– А когда подполье вырыли, при советской власти? – спросил Краснощеков.
– Когда дом на квартиры поделили. Раньше запасы продуктов хранились в соседнем двухэтажном доме. Вы, наверное, обратили на него внимание, когда сюда шли? Он тоже нашей семье принадлежал. Там до революции прислуга жила и кухня располагалась, где еда готовилась для господ.
– Ваши соседи давно поселились?
– В двадцатых годах прошлого века, когда в половине дома разместили какого-то комиссара с семьей, а потом, после их переезда, его квартиру разделили еще на две. Затем много раз соседи менялись. Сейчас в одной квартире уже лет тридцать живут Никитины – пенсионеры. А в другую недавно заехали новые соседи – молодая семья. Я их мало знаю. У них вход в квартиру с противоположной стороны.
– Скажите, – спросил Краснощеков Клавдию Илларионовну, – а вы здесь давно живете?
– Я здесь родилась, – ответила она. – И мои родители жили в этом доме с незапамятных времен.
– С какого года?
– Мой отец родился в тысяча девятисотом году. А до этого его родители жили. Дом наш очень старый, ему больше ста лет.
– Вы в последнее время ничего не замечали странного?
– Если вы о таинственных ночных звуках, про которые говорит внучка, я думаю, что это есть результат ее бурной фантазии. В старом доме шумы не редкость. Наш дом доживает свои последние деньки. Нижние бревна давно уже сгнили. И мыши могут шумно поедать запасы продуктов.
– Вы вообще хорошо слышите?
– Мы же с вами разговариваем.
– Извините. Но вы сами слышали какие-нибудь звуки ночью?
– Бывало. Но еще раз подчеркиваю, что меня это не удивляет.
Мы с Краснощековым осмотрели подполье на кухне. Оно было небольшим, глубиной два с половиной метра. Возле наружной стены располагался небольшой отсек из досок, где хранилась картошка. На стене, ближней к комнате Риты, под лестницей были сделаны полки, на которых стояли в стеклянных банках консервированные продукты домашнего приготовления. Стены были земляные. Потолком служили массивные широкие половицы кухни.
