Загадка завещания Ивана Калиты. Присоединение Галича, Углича и Белоозера к Московскому княжеству в XIV в - страница 15

Составляла ли Мещера приданое Евдокии Дмитриевны Суздальской, когда она выходила в 1366 г. замуж за Дмитрия, будущего Донского? Проверить это предположение позволяет один источник.

В литературе обычно считается, что все без исключения имущество княгини указывалось в духовной грамоте ее мужа. Действительно, в завещании Дмитрия Донского 1389 г. подробно перечисляется, чем владеет княгиня. Но так ли это было на самом деле? Сохранилось свидетельство, что жена Дмитрия Донского Евдокия пожертвовала во Владимирский Рождественский монастырь ряд владений, среди которых было и село Баскаково^>110. Однако в духовной грамоте ее мужа упоминание о нем отсутствует. Это можно объяснить тем, что село, находясь в ближайших окрестностях Суздаля^>111, досталось Евдокии в качестве приданого от ее отца. Таким образом, видим, что приданое жены юридически представляло ее собственность и поэтому (при условии, что она переживет супруга) не должно было упоминаться в завещании ее мужа.

Отсюда вытекает и основной вывод данной главы – Мещера, именуемая московско-рязанским договором 1381 г. как «купля» Дмитрия Донского, представляла собой земли, полученные московским князем за его супругой Евдокией от тестя князя Дмитрия Константиновича Суздальского. Брак был заключен в 1366 г., и, следовательно, этим годом мы должны датировать приобретение этого края Дмитрием Донским. Поскольку приданое юридически являлось собственностью княгини, Дмитрий Донской, фактически владевший Мещерой, не имел права показать ее в своем завещании.

Нам необходимо упомянуть лишь еще об одном аспекте присоединения Мещеры к Москве. После смерти Дмитрия Донского ею фактически стал владеть сын Евдокии Василий I. В конце октября 1392 г. он возвратился из Орды. От Тохтамыша он привез ярлык на Нижний Новгород и Городец, «тако же Мещеру и Торусу»^>112. Тем самым ханская власть хоть и запоздало, но все же окончательно признала переход этого края под власть Москвы.

Выяснив, что Мещера досталась Дмитрию Донскому в 1366 г. от князя Дмитрия Константиновича Суздальского в качестве приданого за его дочерью Евдокией, мы должны прояснить еще одно обстоятельство – почему лишь только с начала 80-х гг. XIV в. в источниках появляются первые свидетельства о том, что этим краем действительно распоряжался московский князь и почему их не встречается в предшествующих – 60—70-х гг. XIV в. Это необходимо и для того, чтобы понять – каков был статус этого края и местных мещерских князей в первые годы московского владычества – были ли они владетельными или просто служилыми князьями? Выяснение этого, в общем-то частного, вопроса позволяет затронуть одну из важнейших проблем отечественной истории – организацию системы ордынской власти на Руси.

Считается, что вскоре после монголо-татарского нашествия завоеватели для организации правильного и регулярного сбора дани разделили Северо-Восточную Русь на полтора десятка областей, называвшихся «тьмами», границы которых, возможно, совпадали с территориями отдельных княжеств, во главе которых находились специальные агенты Орды – баскаки, ответственные за сбор и поступление дани в ханскую казну. Утверждение это основано на ряде источников.

Под 1359 г. русские летописи сообщают, что в Орде был убит хан Бердибек. Его преемник Кульпа царствовал лишь около полугода и был также убит Наврусом, занявшим ханский престол. «В те же въ бранныя времена», по выражению летописца, в Орде среди прочих князей, явившихся для представления новому хану, пришлось быть и князю Андрею Константиновичу Суздальскому