Загадки рунических поэм - страница 14

28 «… Знаю я, Один,

Где глаз твой спрятан:

Скрыт он в источнике

Славном Мимира!».

И здесь глаз, как символ провидения Одина (как аналог слуха Хеймдалля), спрятан, но спрятан уже в источнике Мимира. И опять «спрятан», видимо, следует трактовать как «подарен». Таким образом, источнику Мимира передана способность предвидения. В этом контексте становится понятен смысл иносказания, являющегося продолжением высказывания вёльвы из строфы № 28:

28 «…Каждое утро

Мимир пьёт мёд

С залога Владыки».

Как уже было установлено, Мимир олицетворяет собой мудрость народную, мудрость житейскую. Теперь уже Мимир, а не источник, упоминается в связи с залогом Владыки. Тут надо вспомнить, что согласно строфе № 27 с залога Владыки «мутный течёт водопад». С залога Владыки течёт мутное, ещё не проявленное в настоящем, грядущее. Но, считанное с глаза Владыки, это грядущее становится видимым, становится возможным его провидеть. Как же так: Один получил знания-Мимир, и, в то же время, Мимир пьёт мёд с залога Владыки»? – Получается замкнутый круг! Ну, и как разрешить эту новую коллизию? – Если впрямую, коряво, то как-то так: знание должно постоянно пополняться новыми знаниями, приходящими из грядущего! Как говорится: «Век живи – век учись!». Мудрость с пользой для себя использует залог Владыки. Каждое утро, каждый день мудрость считывает (с глаза Одина) информацию о грядущем. Каждое утро, каждый день мудрость сама по себе (коль скоро «залог Владыки» – это только символ) строит прогнозы. Источник Мимира, то есть народ как носитель мудрости житейской использует в своей жизни институт прогнозирования. Это сглаз как первая фаза бытового понимания «сглаз».

Возможно, прогнозирование в этом контексте рассматривается в более широком смысле: имеется в виду построение прогнозов в смысле планов на период времени с учётом всех возможных факторов. Это можно расценить как осознание древними необходимости планирования жизни, как деятельного фактора развития общества.

2 «Помню девять миров

И девять корней

И древо предела,

Ещё не проросшее».

Именно с корней, как свидетельствует вёльва в [ПрВл], начинается история Иггдрасиль. Было время, когда девять миров, девять корней, уже были, но дерева ещё не было. А в [РчГр] говорится, что его «корни ест Нидхёгг». Вообще-то, «чёрный дракон, сверкающий змей» Нидхёгг [ПрВл] питается трупами существ из трёх миров (трёх рас). И хотя в [РчГр] миры располагаются, как бы, под корнями, – «Хель под одним, под другим исполины и люди под третьим», – описание фундамента древа предела в [ПрВл] читается, скорее, как «девять миров как девять корней», или «девять миров в качестве девяти корней», что позволяет отождествить тварные миры с корнями Иггдрасиль (количественные несоответствия, как видно, происходят из исходных текстов). Следовательно, Иггдрасиль, выросший из своих корней, суть порождение миров. Но пророс он из них не сразу, а по прошествии некоторого времени, пока корни не напитали его. Это древо предела, дерево-ясень, достающее до неба, трактуется как центральный элемент мироздания. И на средневековых схемах-картинах мироздания оно занимает главенствующее место в экспозиции. В то же время, его функциональность или назначение не вполне соответствует занимаемому месту. Более того, можно сказать, в оригинальном изложении оно в масштабе мироздания и вовсе не обладает какой-либо функциональностью. Во всяком случае, в текстах «Старшей Эдды» функционал этого дерева в составе мироздания явно не раскрывается. Там, разве что, описывается внутренний механизм жизни дерева как замкнутой системы, не проявляющей своей активности вовне, – типа, белка снуёт от вершины дерева до его корней и обратно. И всё! А это – замкнутость, – низвергает Иггдрасиль с пьедестала сущности, лежащей в основе мироздания, до утилитарной сущности.