Наташа вскрикнула:
– Господи, за что?
– Я хотел бы осмотреть ваш дом. Садитесь в машину.
Наташа в полной растерянности подчинилась.
– Почему вы пешком, а не на машине?
– Она сломалась.
– Звучит фантастически. Тем более что я ее видел. За рулем сидел ваш бывший муж. Ну куда мне за ним угнаться!
– Я сама отдала ему ключи.
– Вот как? Не вяжется с вашим заявлением.
– Я не хочу ему ничего плохого. Он несчастный человек. В некоторой степени я сама в этом виновата.
– Имеете в виду показания в суде?
– Да. Следователь мне ясно дал понять – если я обеспечу мужу алиби, то пойду следом за ним, а сына отправят в детдом.
– Не думал, что вы такая пугливая.
– Семь лет назад я была другой.
– Вы знали о страховке?
– Понятия не имела. Мне сын показал полис. Алексей отдал его мальчику и велел спрятать. «Секрет от мамы».
– Что собираетесь делать?
– Ждать выздоровления мужа. А что, по-вашему, я еще должна делать?
В офисе фирмы Алексея проходила душещипательная беседа. Не хватало удобств. Мебель всю вывезли, и капитан Власов разговаривал с Олегом, сидя на ящиках в коридоре:
– Что интересного можно найти в доме Алексея?
– В доме? Ничего. Алеша живет скромно. Рембрандта не собирает. У него в доме свой гений живет, но его великие труды пока не оценены. Самое ценное лежит в больнице. Это мозги Алексея. Его нет – и нас нет. Как видите, выкидывают на улицу.
– Кому же понадобилось калечить такого человека?
– У меня есть свое мнение, но я его высказывать не буду. Лишнее слово может и меня уложить в реанимационную палату. А то и на кладбище.
– Значит, был повод.
– Поводом стали амбиции Алексея. Он не понимал, с кем затеял опасную игру.
– Помочь не можете?
– Нет. Я мелкая сошка. В больших делах меня обходят стороной. Алеша решил пободаться с китами, им это не понравилось. У него хватало завистников, он многим перешел дорогу в неположенном месте.
– Извините, вы не носите очки?
– С чего вы решили?
– Щуритесь, когда смотрите вдаль.
– Прозорливо. У меня близорукость, но это секрет. Очки мне не идут. Дома надеваю, но не на людях.
– Понял. Что ж, извините за беспокойство.
– Я вас понимаю и не завидую.
– Вы знали о страховке?
– Ерунда, о ней все знают, на первой полосе в газете печатали. Рекламный трюк, не более того.
Капитан встал:
– Желаю удачи.
4.
Ночь – самое паршивое время суток. Павлик уже спал. В комнате горела только настольная лампа. Наташа сидела в кресле у окна. Она заставляла себя читать, но в течение часа не перевернула ни одной страницы. Тревожные мысли не давали ей сосредоточиться на тексте. От каждого шороха она вздрагивала – нервы уже не выдерживали напряжения. Казалось, если к ней прикоснешься, может ударить током.
Во втором часу началось. Она закрыла глаза, прислушалась. И тут вспомнила – двустволка осталась на кухне. Разиня! Голова окончательно отказывалась работать. Наташа слышала скрип ступеней лестницы. Дверь заперта, но ее легко вышибить плечом. Что-то упало в коридоре. Женщина вздрогнула и поняла – это ваза, стоявшая на тумбочке. Он ходит в потемках? Почему не включить свет? Не знает, где выключатель? Смешно. У него же фонарь, проблески света видны в щели под дверью. Дверная ручка начала поворачиваться. Наташу пробил холодный пот, ей захотелось закричать. Кто ее услышит? Никто. Хоть из пушки пали. Она забилась в глубь кресла и ждала. Что делать? Разбудить Павлика? Нет, может обойдется, зачем нервировать ребенка? Пусть спит. Наташа окинула взглядом комнату. Нет ничего, чем можно защититься. Ручка вернулась в прежнее положение. Чего ему надо? В доме нет ничего ценного. Это Борис. Он пугает ее. Хочет довести до сумасшествия и отобрать сына. Это его цель. Звук шагов стал удаляться. Там пустая спальня Павлика, кабинет Алексея и библиотека. Наташа услышала собственный хрип и зажала рот рукой. В доме надолго повисла тишина, но он оставался в доме. Под утро вновь послышались шаги, незваный гость прошел мимо комнаты к лестнице. Опять скрип ступеней. Он уходил.
