Загогулина - страница 5

Я перебрала всех: продавца мяса Илью, сына школьного бухгалтера – яхтсмена Гергарда; Валерку Лопатова, который ходит учиться на мандолине; красавчика Витю из шестого корпуса по прозвищу Фанэра, который никуда не ходит учиться; Льва Цуцульковского из нашего драмкружка.

Я бы перебирала и перебирала, но пришлось остановиться на Цуцульковском, потому что тетя Сирануш вдруг вскричала:

– Паремузяны!.. «Артисты»! С вот такими ушами!..

– Что так говоришь? Перцу много покушала? – обиделась Мариам.

– Без согласия!.. Без… дедушки Манаса!.. Без приданого! Без свадьбы!.. Отец не переживет!..

– Сирануш Бабкеновна! – вдруг остановил ее папа. – Все, что вы говорите, это еще не поздно.

– То есть как? – удивилась мама.

Да и мы с Мариам удивились тоже.

– А очень просто, – объяснил папа. – Вернется из армии Нельсон, и, чтобы не нервировать Ованеса Манасовича, ребята придут к нему, попросят, уговорят, вы им поможете, и если он согласится…

– То что?! – спрашивает тетя Сирануш, обомлев.

– То мы с Нельсоном, – радостно говорит Мариам, – поженимся!

– Правильно! Сыграем свадьбу! Пригласим ваших родственников! – говорит моя мама.

– Из Схоторашена!.. – говорит Мариам. – Из Дзорагюха!..

– Таким образом, – подхватывает папа, – положим конец этой, хоть и многовековой, но совершенно нелепой ссоре.

– Вай, – охнула тетя Сирануш.

И уже более миролюбиво спросила:

– Что он пишет, скажи, этот Паремузян?!

– Стихи, – отвечает Мариам.

Она скрылась в нашей с ней комнате и принесла тоненький конверт без марки.

– Прочту одно, поздравительное! – с гордостью объявила Мариам. —

Какие там отзывы! Мариам прочитала так, что всем было ясно – это лучшие стихи в мире.

Всем, кроме тети Сирануш.

– Чокнутый, – сказала тетя Сирануш. – Они еще и сумасшедшие, как я забыла.

Тетя Сирануш оделась, из сумки вывалила к нам на стол все свои продукты, сказала напоследок:

– Бай, только бы отец не узнал…

И – как «Вояджер» к братьям по разуму – пошла домой к дяде Ованесу.

Итак, мой выбор пал на Льва. Со Львом меня связывает сцена.

Мы играем в «Женитьбе Бальзаминова». Он – Бальзаминова, я – вдову Белотелову. Я его по ходу действия спрашиваю:

– А вы когда меня полюбили?

АБальзаминов – Цуцульковский – отвечает:

– В четверг после обеда на прошлой неделе!..

Лев занимает особое, «генеральское» положение в нашей труппе.

Бальзаминов – его первая комическая роль. До этого, начиная с четвертого класса, он гремел как трагик.

– Фактура! – с уважением говорит о Льве главный режиссер драмкружка.

А у Льва и правда – «фактура»!

Голос в нос, нос – греческий, и мне кажется, греческий же – выдающийся вперед подбородок.

Я начала думать о нем с утра, сразу, как только проснулась.

– Лев! – сказала я сама себе. – Цуцульковский!!!

Жизнь показалась мне чудесной.

Поэтому после репетиции я пригласила его на ВДНХ. Весна была уже, апрель! С крыш падали сосульки и разбивались, как стакан!

Мы шли в толпе – самое мое любимое! Вдвоем – я и Лев!

– Взвесимся? Я плачу! – предложил Лев у главного входа на выставку.

С пальто и ботинками во Льве оказалось сорок два кило! Во мне было сорок девять триста.

Потом Лев стал жать на силомер и выжал восемь килограммов.