Сам Генри Роунс, можно сказать, избежал наказания. Пара выговоров, хоть и с внесением в личное дело, не в счёт. Зак Хильц получил заслуженное пожизненное, и ни одна апелляция, в том числе о том, что при задержании ему не были зачитаны права, – не сработала. Косвенным пострадавшим стал Рик. Для него вся эта история была сущим кошмаром – он уже давно окончил академию, работал в полиции и все свои усилия направлял в сторону отдела расследований. Уже не свернёшь с пути, лучшие годы потрачены на эту профессию. Тогда он думал, что его карьеру ничто не спасёт. И уж тем более что ему поможет чистка в кадрах, он себе и представить не мог. Помимо же переживаний о своей карьере, в голове Рика никак не могло уложиться – как же так?! Как его всегда правильный и строго соблюдающий законы и правила, бывший пару лет военным, чуть не молящийся на дисциплину отец, да ещё и шериф на тот момент – и такое решение в виде применения агрессии и жестокости при задержании?
– Лично я понимаю отца, Рик. Не только как психолог в плане мотивирующих его действия обстоятельств, но и как просто человек, – закусив губу после очередного глотка шампанского, сказала Элис, – я и сама бы поступила так. Я так думаю.
– Как человек с агрессивными наклонностями? Уберём для объективности личность отца.
– А что, если и с агрессивными? Они же направлены не на невиновных. Да и разве может быть хоть кто-то одногранным? У всех нас есть и свои демоны и свои ангелы, Рик. А вообще, Хильц заслуживал и посильнее наказания!
– Так оно и есть. Но представь, с чисто профессиональной точки зрения. Прав ли сотрудник полиции, который избивает до полусмерти пусть и заслуживающего того человека?
– Прав, не прав… Боже, Рик, ты никогда же не был мямлей. Даже тогда ты скорее волновался по поводу своей карьеры и больше в шуточной форме рассуждал о «добре» и «зле». Что с тобой случилось?! – Элис дружески толкнула Рика кулаком в плечо, но Рик никак не отреагировал на это, будто остолбенел.
– Поверь, я и сам не раз перебарщивал.
– В плане?
– На допросах. По большей части. Есть ещё парочка грехов, конечно, но не о них сейчас.
– Рик, я не смогу понять тебя, если ты будешь говорить загадками. – Элис старалась сохранить спокойное выражение лица, но на самом деле она безумно волновалась – неужели Рик готов поделиться хоть чем-то после стольких лет? После того, что переломило его жизнь.
– Да тут не трудно понять, Элис. – Он помолчал. – На допросах иногда я чувствую, будто какая-то волна гнева поднимается во мне, пожирает меня целиком. Иногда мне хочется сдавить допрашиваемому горло, всеми силами сдавить прямо пальцами… А потом выбить из него всю правду. Да так, чтобы он заговорил не только по делу, а вообще готов был рассказать вплоть до того, во сколько лет начал онанировать.
– Но если напротив тебя преступник…
– Не только когда преступник. С разными приходится иметь дело людьми. И ведут они себя по-разному.
– Рик, но ведь…
– Тебе просто будет рассуждать, чем виноват алкаш, который сидит напротив меня и вместо нормальных ответов на вопросы пытается словно набить себе цену, ждёт, что мы накинем ему на бутылку. Юлит, делает вид, что не помнит, хотя уже даже известно, что он всё видел не более часа назад собственными глазами. А время идёт, преступник отдаляется от наказания, а этот сидит перед тобой и бахвалится. Или какая-нибудь стерва начинает тебе чуть ли не всю жизнь свою рассказывать, отвечая на вопросы так, что там вода только и льётся, хорошо, если ещё не начинает придумывать от себя, привыкшая к сплошным сплетням и додумкам. А когда укажешь на то, что этого не могло быть, ответ по типу «Почему нет? Ведь возможно…», и понесла-ась…
