Когда Паркер вошел в кабинет генерала Баркли, там шло заседание. Баркли кивком указал ему свободное кресло. Паркер тихонько уселся и, казалось, весь ушел в пережевывание своего печенья. Коробка была почти пуста, когда офицеры наконец ушли.
Генерал сам затворил за ними дверь и остановился перед Паркером.
– У вас завелись от меня секреты…
Это было сказано так, что Паркер не сразу понял: вопрос это или утверждение. Неужели старик пронюхал про его рисовые комбинации?.. Впрочем, какое кому дело до его частной жизни!
Чтобы дать себе время подумать, Паркер стал не спеша щелчками сбивать с рукава крошки печенья. Потом, не глядя на генерала, пустил пробный шар:
– Задание было так секретно, что… – он не договорил и выразительно пожал плечами.
Генерал с досадой ударил костяшками пальцев по столу.
– К чертям, Паркер! Можете им сообщить, что в расположении моей армии…
Паркер посмотрел на него исподлобья.
– В том-то и дело, сэр, что ваша армия тут ни при чем.
– Что вы болтаете! Не хотите же вы передавать китайским куклам то, что скрываете от меня?
– Стань я докладывать свои дела вам, вы неизбежно должны были бы за них и отвечать. Оставьте это нам.
– Пока вы не навяжете мне какого-нибудь сюрприза?
– Я не рождественский дед, сэр.
– Можете бросить игру в жмурки! Мои ребята уже донесли мне…
Баркли на минуту замолк, но, видя, что Паркер остался спокоен, закончил:
– Вы отправили самолет в Монголию. Куда и зачем?
– Меня взгреют, если хозяева узнают, что я проговорился.
– Мне?
– Даже вам.
– Выкладывайте все начистоту или…
Паркер вопросительно посмотрел на генерала. Тот снова стукнул пальцами по столу и решительно закончил:
– …или я пошлю вас ко всем чертям!
– Разрешите мне так и донести?
– Хоть Господу Богу.
– Слушаю, сэр.
– Без шума приехали, так же неслышно и уберетесь.
– Слушаю, сэр, – невозмутимо ответил Паркер.
А Баркли крикнул:
– Притом сегодня же!.. Мой характер вы знаете.
– Видите ли… план носит у нас условное название: «Будда». Он очень прост: когда придет приказ, я должен послать в эфир музыкальную программу «Джонни хочет веселиться».
Баркли сидел за столом, сложив руки на груди, и следил за каждым движением губ Паркера. Когда тот замолчал, у Баркли вырвалось нетерпеливо:
– Ну, ну?!
– По первому сигналу мой человек в Монголии выкладывает знаки для посадки самолета. Пункт заметен по очень характерным развалинам монастыря… – И Паркер в общих чертах изложил суть поручения, возложенного на Хараду и Бельца.
– В какой стадии все это дело? – спросил Баркли.
– Человек в Монголию отправлен. Его повез Бельц.
– Немец?
– Да.
– Он уже вернулся?
– Нет.
– Значит… авария?.. Не думаете же вы, что присутствие немца – залог успеха операции?
Теперь в голосе Баркли зазвучала нескрываемая насмешка. Паркеру даже показалось, что Баркли рад его неудаче. Поэтому он сказал с особенной небрежностью, которую мог себе позволить человек независимого положения:
– В таких случаях осечек не дают, сэр.
– У нас с вами разное понятие об осечках, Паркер.
Словно поясняя то, что генерал должен был бы понять сам, Паркер сказал:
– Если у них произошла вынужденная посадка или что-нибудь в этом роде, немец не попадет к монголам живым.
– Вы слишком высокого мнения о немцах, Паркер, – возразил генерал. – Бельц не станет пускать себе пулю в лоб.
– Зато с ним есть другой человек, который…
– Кого повез Бельц?!
– Вполне опытного японца.
– Безрассудно было рисковать им, спаривая его с немцем.
