В то время, когда в зал по очереди входили двое парней и одна девушка, в зале властвовала необыкновенно глубокая тишина…
Не нужно было отмечать внешнее отличие между разнокланцами. Свифы из-за своей лояльности допускали сношение с гунънами, поэтому встретить в Ти темноволосого, узкоглазого местного не считалось диковинным. А вот светловолосых и светлоглазых гунънов на улицах того же самого Чоккон отыскать было невозможно.
Двое высоких крепкоторсых свифа сразу же отвоевали любопытные взгляды тех самых одиннадцати учениц. Без особой внимательности можно было отметить, что взор их был более одобряющим и снисходительным, нежели оценка мужской «половины».
Что же касается свифки, то ее тело прямо-таки прожигали разом около двухсот пар глаз. И этому было надежное оправдание: свифка, что согласно соглашению между Амгулом и Фолкаё: закрепить мирные намерения и приблизить дружественное межклановое будущее – приходилась Фолкаё дочерью, и об этом, разумеется, знали все, кто присутствовал в учебном зале.
– Мо́цо, – называл Газодо имена новеньких, одновременно указывая на каждого, – Тири́д, Шами́ла… Лидеры стремятся к дружбе, которая пока не для всех привычна, и к которой не все готовы, – как есть выдал наставник. – Но, тем не менее, мы постараемся поддержать наших лидеров во благо мирного будущего. Я буду наставлять весь этот год. Надеюсь, не нужно объяснять, что все затруднения и вопросы должны первоочередно решаться со мной. Займите свои места, – приказал он новеньким.
Кажется, никто в округе не дышал до тех пор, пока свифы послушно не расселись у стены, продолжая вести себя уверенно и непринужденно. Наставник же наблюдал за гунънами, и присущим для себя задумчивым видом, дождался, пока в зале не наступит необходимая тишина.
– Что ж, начнем…
* * *
– Ты видел, какая!? – чуть ли не спотыкался Ханг, пытаясь рассмотреть позади идущую свифку, по обе стороны которой скалой шли двое ее однокланцев.
– Какая? – равнодушно отозвался Гердеро, стараясь не обращать внимания на то, как его друг снова потерял голову от очередной привлекательной особы.
– Ты видел ее волосы? Богиня! А походка?!
– Успокойся…, – ухмыльнулся Гердеро, – обычная горделивая свифка. Вероятно, еще и избалованная красивой жизнью отцовского положения.
– Ай, много ты знаешь о жизни лидеров…, – отмахнулся от него Ханг. – Ты видел, какая у нее кожа? Словно янтарь…, – замечтался молодой человек.
– Тебя так послушать, она – исключительная…, – развернулся, чтобы еще раз нехотя осмотреть причину временного помешательства бедняги сердцееда-Ханга, как на пару мгновений столкнулся с этой самой причиной взглядом.
Коридор учебного здания был переполнен учениками. Всех разделили на пять групп примерно по сорок человек, и раздали каждому по нагрудной монете, с изображением определенной части тела ирбиса: разинутая пасть, лапа, коготь, глаз и след от когтей. Гердеро сжимал в ладони свою монету, на которой зиял выбитый след от когтей зверя. Хангу достался такой же. Это означало, что молодые люди будут жить в одной казарме, вместе проходить тренировочные занятия на спецполигоне, посещать дисциплины и участвовать в состязаниях.
Гердеро почувствовал, как вспотела ладонь, сжимавшая эту монету, когда понял, что девушка целенаправленно идет именно к нему.
– Мне передали, что Вы – помощник командира… и, кажется, мы будем обучаться в одной группе, – протянула она ему ладонь, в которой лежала монетка с таким же изображением.
