Зак и Мия - страница 16

Мама относит записку Сэму и зависает с ним поболтать. Близких у него нет, если не считать австралийскую овчарку и соседа по квартире, так что он радуется, когда мама приносит ему чай с печеньем. В другое время и другом месте им бы вряд ли нашлось о чем поговорить: мама с фермы на юге, он серфер-электрик, разъезжающий на Форде-Фалконе. Но здесь, в больнице, законы обычной жизни действуют гораздо слабее.

Нина меряет мне температуру ушным термометром. Сегодня у нее заколка с оленем.

– В этом крыле отделения атмосфера получше, тебе не кажется? – спрашиваю я, стараясь звучать как можно более обыденно, хотя торчащий из моего уха градусник наверняка все портит.

– Даже не знаю…

– То ли света здесь больше, то ли фэн-шуй какой-то… Очень подходит для пациентов младшего возраста. Ну, таких как Сэм. И тех, что помладше.

– Думаешь?

– Да, – киваю я убежденно. – По-моему, здесь логичнее размещать молодежь. Ну, типа Сэма и… всяких вроде него. Я говорю про будущее. В смысле потенциальных молодых новичков.

– Совсем юных, как Мия, да? – спрашивает Нина, записывая температуру в мою карту.

Мия. Ей идет это имя.

– С ней все хорошо?

Нина цепляет ручку за планшет. Какой бы ни была правда, я знаю, она не станет вешать мне лапшу на уши.

– С девочкой все будет в порядке, Зак. За нее можно не переживать.

Это я и так знаю. Я гуглил.

У нее лучшие прогнозы среди всех нас.

Два дня спустя приходит Патрик и говорит, что у него отличные новости.

– Что, я выздоровел?

– Н-не вполне… – хмурится он. То есть, ты, разумеется, выздоровеешь, Зак. Через пять лет ты будешь считаться здоровым даже официально…

– Тогда что за новость? Мне светит встреча с Эммой Уотсон?

Он тут же расслабляется и смеется.

– Не исключено! Я еще не читал, что там мелким шрифтом напечатано. В общем, мы тебя выдвигаем на «Загадай желание».

Я слышал об этом проекте: какая-то организация исполняет желания тяжелобольных детей младше восемнадцати. Я видел фотки, где они летают на вертолетах или обнимаются с Микки-Маусом в Диснейленде. Но все это были дети, а не подростки, так что я как-то не вижу себя среди потенциальных избранников.

– За что это меня номинируют?

– За то, что ты умеешь биться до конца, Зак.

– Типа как боксер Энтони Мандайн?

– Вроде того, – Патрик садится бочком на край моей кровати и зачем-то разглаживает брюки на коленях. – Хотя вообще-то не совсем. Просто ты никогда не жалуешься. Умеешь не раскисать, не то что… многие.

Я понимаю, что он хочет сказать «не то что та девчонка».

– Ага. То есть, я бодрячок вроде Халка Хогана.

– Зак, ну что ты в самом деле! – восклицает мама, в шутку замахиваясь лакричной палочкой. Она все время говорит, что нужно ценить участие Патрика, а не смеяться над ним. Как и остальной персонал больницы, он привык разговаривать о взрослых проблемах – банкротстве, бесплодии, несправедливости жизни и так далее.

– Я бы скорее сравнил тебя с воином, – говорит Патрик.

– Тогда мою палату можно сравнить с Афганистаном, а мою лейкемию – с Талибаном?

– Почему бы и нет.

– Отличная метафора, спасибо. Можно я использую ее на уроке литературы?

– Разумеется. Ну, я пошел, – он поднимается с кровати. – Лучше заранее придумай, что будешь загадывать. Эмма Уотсон, говоришь? Это Гермиона из «Гарри Поттера»? А что? Как говорится, мечтать не вредно…

Когда он уходит, предварительно помыв руки и помахав мне, мама говорит:

– Веди себя прилично.