Позади дома моей бабушке в свое время нашли много костей мамонтов, видимо их путь миграции проходил здесь и кто-то из них время от времени умирал в здешних краях. Когда мы с Максом узнали об этом, мы принялись искать их, чтобы наши имена тоже занесли в учебники истории, как самых молодых археологов. Тогда, роясь в земле в овраге, недалеко от бобровой плотины, мы вдруг услышали рев похожий на рев слонов. Мы были счастливы услышать их голоса из далекого прошлого. Скорее всего, фантазия одного из нас настолько разыгралась, что он выдумал себе звуки, а второй принял это за истину и тоже услышал их. Детская фантазия, особенно тех, кто рос с моей бабушкой, вещь невероятная и сильная. Бабушка всегда потакала нашим фантазиям и никогда нас не ругала за это. С ней было безопасно обсуждать волшебство, тайные тайны, загадки, легенды. Она была сказочницей и выдумщицей и такие восприимчивые дети, как мы были благодатной почвой для нее.
И не это ли главное в детстве найти отклик своих фантазий во взрослом человеке, который тебя не осудит, который не скажет, что ты все выдумал, что тебе показалось, что такого не бывает. Мы с Максимом всегда были правы, всегда знали больше всех остальных «слепых людей», у нас всегда интересовались, что мы нового нашли, что слышали. А еще бабушка хвасталась, что понимает язык животных и удивлялась, что мы до сих пор его не понимаем. Нас это тогда злило и подстегивало подслушивать животных во дворе, долго и настойчиво сидеть в засаде, ожидая, когда же мы их поймем!
Я так благодарна ей за такое детство. Иногда из-за этого всего мне хотелось бы вернуться в то прошлое и остаться там навсегда, где мир был таким простым и сложным одновременно. Где мир был наполнен чем-то необъяснимым, объяснений чему и не нужно было искать, достаточно было поверить и принять это. Не было взрослых проблем, не было ругани родителей, не было здесь злых одноклассников. Не было тогда и переживаний из-за отношений, работы, экологии и здоровья. Не было тогда и мыслей о смерти, а если кто-то из животных и умирал, то он уходил туда за горизонт, куда все животные уходят в конце жизни. А что там за горизонтом и бабушка не знает.
Наверное, теперь знает, но рассказать не сможет.
Тепло и ностальгия разлились внутри меня и я горько зарыдала, сидя на этой упавшей сосне одна, не стесняясь своих чувств в месте, которое укромно спрятано от чужих взглядов и осуждений.
Термос свалился в траву, но я даже не полезла за ним потому, что задыхалась от своих слез, от воспоминаний, от горечи потери, от невозможности обратить время вспять и вернуться сюда ребенком, когда бабушка была жива, а дедушка здоров и без слухового аппарата слушал мои фантастические истории.
Мне так горько, что этого больше не вернуть. Так горько, что сейчас я могла бы отдать все свои деньги, не задумываясь, чтобы меня навсегда вернули туда и чтобы лето никогда не кончалось, но некому мне их дать и некого мне попросить об этом.
Слезы продолжали меня душить и я вытирала их рукавом свитера уже пропитанного моими слезами и соплями. Я наконец-то могу зареветь навзрыд и не стесняться, что кто-то может меня обнаружить. Наконец-то я могу полностью выпустить всю ту боль, что роилась во мне, всю ту боль, что я утрамбовывала в себя все эти годы.
Почему же нельзя все вернуть, как было тогда? Почему же нельзя оказаться там, где было так хорошо? Почему все так несправедливо? Почему так больно…
