Поэтому и флора и фауна у них была своеобразная, та, что могла выжить при таких условиях. Те джунгли, что я видела, как и «баобабы» – растения фазы Дезиррэ. Непроходимые джунгли – одногодки, вырастали в это время, а потом исчезали до следующего лета. «Баобабы», которые тут назывались поряниками, цвели и завязывали плоды во время Дезиррэ. Потом плодоносили почти до самой зимы, снабжая местных основной пищей.
Плоды поряники, которые я тут же окрестила пряниками за схожесть названия, мне удалось попробовать. Местные умели хранить их в стазисе, и меня угостили прошлогодним пряником. По вкусу нечто среднее между авокадо, мясом и грибами – сытно и вполне вкусно.
Потом те деревья, которым требовалась жара, впадали в спячку, и уступали место растениям, которые я окрестила привычными берёзками и елями, хотя выглядели они иначе, но всё равно напоминали обычные лиственные и сосновые деревья.
К периоду зимы вся флора впадала в спячку. А фауна в этом мире прижилась та, что могла пережить как жару, так и холода.
– А есть здесь живность хоть какая-то, похожая на нашу? – поинтересовалась я у Пашки, который был вынужден быть моим гидом по этому миру.
– Похожая есть, но немного. Увидишь ещё, – улыбнулся он предвкушающей улыбкой.
Ну да, ему всё это забавно. В отличие от меня.
– Всё, девица перестала истерить? – спросил главный Пашку, словно меня тут нет. – Тогда завтра выступаем.
– Может перестанете говорить так, как будто меня здесь нет? – разозлилась я.
Главный перевёл на меня взгляд, и мы впервые встретились глазами. Я вздрогнула и сделала шаг назад.
– Заслужи такую честь, – процедил он и пошёл дальше раздавать указания.
– Я должна заслужить? Честь? – вызверилась я.
Я побежала за ним, обогнала и встала перед ним, тыкая в него пальцем. То есть почти тыкая, не касаясь. Смелости у меня на это не хватило, несмотря на всю мою злость. Страшный мужик.
– Вы меня украли! Вы меня похитили! Да на вас ООН нет! Я хочу пожаловаться в лигу защитников иномирных жителей! Или как у вас называется организация, которая защищает права людей всех миров?
– Жалуйся, – хмыкнул он недобро и обошёл меня.
– И пожалуюсь! Как только так сразу! Разбойники! Воры! Похитители! – не унималась я.
На самом деле мне хотелось настучать по этой большой и каменной по виде башке. Расцарапать это невозмутимое равнодушное лицо и выплеснуть весь мой гнев.
– Остынь, Лер! – как-то испуганно сгрёб меня в охапку Пашка и закрыл от взгляда главного.
Который смотрел на меня сейчас так, что будь он василиском, я бы уже превратилась в камень.
– Уйми девку, – зло процедил он, обходя нас.
Остальные тоже смотрели неодобрительно, хотя поначалу забавлялись моей реакцией.
– Ты с ума сошла! – накинулась на меня Никта. – Кто с атоном так разговаривает? За это можно головы лишиться. Он тебя пожалел пока, как… котёнка неразумного, – перевёл мне переводчик с запинкой. – Но не смей так больше! Тебе за него каждый из нас глотку перегрызёт.
– Никта, уйди. Ты сейчас не помогаешь. Хуже делаешь.
Она предупреждающе зло зыркнула в нашу сторону и ушла.
– А что я не так сказала? – возмутилась я.
Тогда мне Пашка и рассказал, кто есть главный, какое место он занимает, и как с ним можно и нельзя разговаривать.
– Ну это как у вас, Лер, представь, перед всем войском с генералом разговаривать. Или с Президентом вашим. Можно так?
– Если похитят, можно, – буркнула я. – Что ж такой важный генерал здесь делает? Даже не побоялся свою тушку через портал перекинуть?
