От удара засов разлетелся на половинки, и створки распахнулись настежь. Долин выскочил из машины, но бросился не к горящему дому, а к сараю за топором. В любом из сценариев, годами отработанных в мыслях, был этот инструмент.
С грохотом рухнула часть крыши над котельной. Лев сорвал с себя футболку в тот же момент, мокнул её в бочку для полива, прижал к лицу и распахнул дверь в дом. Коридор был затянут дымом, но пламя в котельной освещало рухнувшую балку, прижавшую Матвея к полу. Он держал её обеими руками, пытаясь убрать со своей груди. Лев подскочил к брату, и одним мощным ударом топора сместил деревянную конструкцию. И потолок рухнул! Но за мгновение до этого Лев молниеносно дёрнул Матвея с пола и вытащил его из котельной.
Только брат почему-то упирался.
– Мама, – сквозь его кашель Долин услышал это слово. – Мама… Ты помнишь? Они дома.
Едва оказавшись на улице, Матвей побежал через сад к окнам спальни. Лев догнал его. Брат высадил стекло кулаком, толкнул раму и перепрыгнул через подоконник в комнату. Долин собрался было следом, но Матвей уже поднёс к окну спящую маму:
– Держи её!
Лев мгновение смотрел в её лицо. Пятнадцать лет он не видел её, пятнадцать лет… Долин схватил маму, быстро отнёс её от дома, положил на землю.
Калитка в сад распахнулась, забежали Михаил Петрович с женой – соседи из дома напротив.
– Толя! Ольга! – кричал Михаил Петрович, но увидев парней, сразу махнул жене: – Мальчишки дома! За медсестрой беги!
– За мамой посмотрите! – крикнул ему Лев и побежал назад к окну.
В густом дыме Матвей уже дотащил отца, поднял на подоконник, но спустить не мог, сам едва дышал. Лев перехватил отца под мышки, вытянул его на улицу. Брат сполз следом, держась за стену. Долин не смотрел на него, прощупывал пульс у отца. Слабое сердце могло не дать шансов.
В сад забежала медсестра Вера Васильевна с аптечкой в руках.
– Ой, господи, Анатолий! – она подскочила к нему, прижала стетоскоп к груди и крикнула соседке: – Тоня! Найди шприц мне!
Матвей подоспел первым. Нашёл Вере Васильевне шприц и ампулу, заодно взял пузырёк нашатырного спирта и побежал к маме. Тоня подложила ей под голову свёрнутую кофту. А Лев стоял как во сне. Не мог понять, что ему делать. Матвей опустился перед мамой, поднёс к её лицу нашатырь, и едва она очнулась и закашляла, прижал к себе:
– Всё хорошо, мам, всё хорошо…
– Толя… – прошептала она, и в этот момент отец тоже открыл глаза.
– Так, молодец, Анатолий! – Вера Васильевна сразу приподняла его. – Ну-ка, вдохни!
За шумом огня они не сразу услышали сирену пожарных машин. Долин вызвал их ещё по дороге, так что пламя не уничтожило центральную часть дома, когда они начали тушить. Летняя кухня сгорела, с ней пристрой и крыльцо, но кирпичное строение осталось целым.
– Всё снимать теперь, – сокрушался отец, держась за сердце и расхаживая вдоль стен. – Обои обдирать. Всё в копоти…
Мама стояла с Тоней и Верой, капала корвалол в чай, принесённый подругами, и плакала.
А Лев, наконец, придя в себя, нашёл взглядом Матвея. Тот сидел на земле, в крови и саже, живой. И это был не сон. Они только что спасли родителей. Долин только сейчас вспомнил, что так и не сказал Аралиму, чью жизнь спасти. Ангел сделал этот выбор за него – спас его жизнь. Вернул утраченное время с теми, кого он любил. Приз, достойный победителя игр высших сил. Приз, который невозможно было представить.
