Я отвернулась, желая скрыть выражение лица, и Трэвис принял мое молчание за стеснительность.
– Поужинаешь с нами? Мы хотели заказать пиццу…
– Нет! – Мейсон вперил в меня холодный взгляд. – Она уже поела.
– А-а, – протянул Трэвис, – жалко! – Он почесал в затылке, затем неуверенная улыбка вернулась на его губы. – С пиццей будет кока-кола. Если хочешь…
– Нет, спасибо, – прервала я, не отрывая взгляда от Мейсона.
Мы бились друг с другом глазами. Наши души кусались и царапались, сталкиваясь в невидимой беспощадной схватке.
Вообще-то я уравновешенная, но гнев, который он умудрился во мне вызвать, заставил содрогнуться даже лед внутри меня. Мы были полными противоположностями друг другу. Мейсон – соль, солнце, огонь и высокомерие, акульи глаза и сердце-вулкан. Я – лед, тишина и сталь. И я, как железо, могла быть хрупкой, но скорее сломалась бы, чем согнулась. Мы никогда не поладим. Такие, как мы, – нет!
Я взглянула на Трэвиса, который теперь смотрел на меня со странным огоньком в глазах.
– Ну тогда ладно, – со вздохом сожаления сказал он.
Я повернулась и ушла в дом, потому что не собиралась слушать шуточки Трэвиса насчет вечеринки.
В прихожей я чуть не споткнулась о сумки миссис Ларк и решила было подвинуть их ближе к стене, когда вдруг услышала:
– Чувак, я замутил бы с твоей кузиной.
Глава 7
О чем не говорят глаза
Мои брови поползли вверх, глаза расширились. Он говорил обо мне? Я прижалась к стене, когда услышала голос Мейсона:
– Несмешно.
– А я и не шучу, – спокойно ответил Трэвис, почти мечтательно. – Она… ну не знаю, как сказать… она другая.
– Это точно. Она с Луны свалилась, – раздраженно сказал Мейсон.
Хотя он говорил с той же злостью, что и всегда, эти слова меня ранили. И я поняла то, что должна была знать с самого начала: он такой же, как все.
Я представила его ребенком с беззубой улыбкой и боксерскими перчатками на шее, указывающим на меня пальцем, как делали многие до него. От досады я сжала подол футболки, склонила голову, волосы упали мне на лицо.
– Ой, да ладно, – примирительно сказал Трэвис, – ты же понимаешь, о чем я говорю. Она очень необычная! Независимая, сама по себе, как будто не хочет, чтобы к ней приближались. Лично мне это чертовски нравится. Девчонкам лишь бы о чем-нибудь потрепаться, а она… почти никогда не разговаривает. Больше наблюдает, чем говорит.
Я заправила прядь за ухо и посмотрела на приоткрытую дверь, через которую все это слышала.
– Вот так, – продолжал Трэвис, – теперь я понимаю, почему ты никогда мне о ней не рассказывал: она чертовски милая.
Я нахмурилась. Мне показалось, или сейчас Трэвис был действительно… серьезным?
– Дружище, – начал Мейсон, – я не хотел тебе говорить, но у тебя явно не все в порядке с головой.
Трэвис молчал. Я представила, как он смутился, и тут же услышала, как он пробормотал:
– Это почему?
– С каких пор тебя интересуют такие девчонки? Если ты не заметил, она не обращает на тебя внимания.
Судя по голосу, Трэвис удивился.
– Вы с ней, случайно, не поссорились? – спросил он, и я подумала, что Мейсон никогда не говорил ему, что на самом деле обо мне думает.
– Да какая разница! – раздраженно ответил Мейсон. – Но то, что ты запал на такую, просто треш.
Его слова застряли во мне, как наконечник стрелы. Непонятно почему, собственно. Ведь я всего-навсего получила ясное подтверждение того, что Мейсон не притворялся – он действительно меня ненавидел.
