– Сева и Юра, хотя чаще нас называют по отчеству: Андреич и Валентиныч.
– Почему?
– Россия, единственная страна, где существуют отчества, грех этим не воспользоваться, – объяснил Сева.
– Девушки, а где здесь можно душик принять, – совершенно освоившись, спросил игриво Валентиныч.
– Там, – несколько робея, показали девушки.
Валентиныч устремился в ванную, бросив Севу на произвол судьбы.
– Скажите, а вы тот самый знаменитый врач, который выступал по телевидению?
– Да, это я, – скромно ответил Сева, – в кругах близких к вытрезвителю обо мне ходят легенды. Я самый лучший нарколог на всём московском побережье. Все остальные просто отдыхают, так сказать, нервно курят за дверью.
– А вы уверены, что самый лучший?
– Конечно. Кто Россию закодировал? Маршак? Смелов? Антонов? Нет. России на год перекрыл кислород Крылов. Можете за это сварить мне кофе. Нет, молока не надо.
– А Виталик сказал, что вы ещё стихи пишите.
– Пишу, но счастья мне мои стихи не принесли. Наоборот, ужасно, знаете ли, отравляют жизнь.
– Почему?
– Потому что правду пишу.
– Ну, почитайте же, – заныли девицы.
– Хорошо, но я вас предупреждал. Первый стих о молодых женщинах и стареющих мужчинах.
Раньше девы были добрей на аршин
И могли отдаться за пачку чая,
А сейчас выходят из длинных машин
И проходят мимо, не замечая.
Раньше я их звал посмотреть видак
И умно трындел о Камю и Кафке,
А сейчас для дам я последний чудак,
Папик и отстой, без колёс и травки.
Я бы этих баб, всех отдал врагу
И сменил ориентацию на другую,
Но я рос в Подмосковье и только могу
Возбуждаться на женщину на нагую.
Двадцать лет назад я был юн и свеж,
Двадцать лет назад все меня любили,
А сейчас увидеть девушку без одежд
Вся получка в пшик и вся попа в мыле.
А на сердце груз и в душе облом
И полна голова моя голосами:
«Не ищите баб, ищите бабло,
А уж женщины вас отыщут сами».
– Ещё, ещё, – закричали дамы.
Сева раскланялся и объявил: Стих второй о стареющих мужчинах и молодых женщинах.
Приятель женился и весь засиял,
Но минет нас, Господи, чаша сия.
Уж лучше на пастбищах вольных пастись,
Чем дедушкой мелко над девой трястись.
Ох, белая шея, ох, белая грудь.
Друзей и товарищей на фиг забудь.
Тебе подфартило, тебе подвезло
Ты должен колбаситься годам назло.
Ты будешь клубиться среди молодых,
Хотя твоё сердце ускачет под дых.
Хотя твои члены хотят одного
Лежать и не делать уже ничего.
Ох, длинные ноги, упругая грудь.
Твоя молодая подвижна как ртуть.
Зачем Купидоша тебя искусил?
Тебе не хватает ни денег, ни сил.
Ох, крепкая попка, ох, крепкая грудь.
Ты сам себе выбрал пугающий путь,
И старый ошейник на новый хомут
Сменил ради мощных цунами в паху.
Точёные бёдра, высокая грудь.
Так трудно себя и других обмануть.
А может ты сделал такое, дружок,
Что каждый хотел, но, наверно, не смог.
Девушки зааплодировали.
– А почему бы вам, Сева не петь эти строчки? Они так и ложатся на музыку.
– Увы, сам я не музицирую, а друзья мои только обещают положить слова на музыку, но воз и поныне там. Несерьёзные люди, не пунктуальные. Наверное, у них в роду немцев не было.
– Ещё!!!
– Пожалуйста.
Был бы я холостяком,
Чуть помятым и поджарым,
Я б за всяким пустяком
Заходил к семейным парам.
Предлагал бы под коньяк
Покалякать об извечном:
О душе и о друзьях,
О Вселенной бесконечной.
И смотрел бы как глаза
У законной, у супруги
Станут уже в три раза
И занозисты как струги.
А её покорный муж —
Мой дружок по институту
Запотеет словно в душ
