– В общем, началась какая-то сплошная полоса везения, не правда ли? Словно господь, наконец-то, смилостивился надо мной и решил чуток скрасить мои злоключения. И я не упустила свой шанс. Я вцепилась в него, как клещ в собаку. Я убежала из лечебницы, из этого сумасшедшего дома. Я смогла это сделать! Я выбралась из морга, когда мои глаз привыкли к темноте, а зуб не попадал на зуб от холода. Я была в одной полотняной рубашке, босиком, но с целью во чтобы то не стало вырваться наружу. Я бы скорее действительно умерла, чем вернулась бы обратно в свою камеру или на железный стол.
– Наверное, меня всё же вело божье привидение. Я не знаю, как по-другому это объяснить. Как объяснить, что пока я кралась полутёмными холодными коридорами, вздрагивая от ужаса и с кричащими от напряжения нервами, мне не встретился никто из сотрудников лечебницы? Как объяснить, что меня никто так и не увидел, а я не заплутала внутри этой кошмарной обители боли и страха? Позже я всё-таки решила, что бог есть на этом свете. Ничего другого я не могу сказать, Джек. Я ведь и впрямь могла умереть. От смерти меня отделил, возможно, самый слабенький, ничтожный, неслышный удар сердца. Который не позволил мне навечно закрыть глаз, который всё-таки заставил меня очнуться.
– Я выбралась наружу через мусоропровод, по колено в воняющих отбросах и всякой мерзости, и оказалась на заднем дворе больницы. На улице, несмотря на декабрь, было сравнительно тепло (особенно по сравнению с моргом!) и лил сильнейший дождь. Настоящий ливень. Его струи чуть не сбивали меня с ног. Темно было хоть глаз выколи. На небе сплошные тучи, ни звёздочки, ни месяца. На моё счастье дождь был без грозы. Иначе, думаю, меня бы могли увидеть в отблесках молний. А так я смогла убежать прочь, скрываясь за стеной ливня… Я пролезла между прутьев окружающей двор ограды, благодаря тому, что здорово исхудала, и стремглав, раня в кровь ступни, рванула куда глаза глядят, только бы подальше оттуда… Я добралась до городской окраины, затерялась на ближайшей улице, забилась в какую-то нору, спряталась от дождя под листами приваленного к стене дома кровельного железа и разрыдалась.
– Домой я так и не вернулась. Наверняка моё «отсутствие» обнаружили буквально на утро. И Аткинс, я так думаю, уж точно сложил два и два… А учитывая его связи, он наверняка попытался бы вернуть меня, пусть даже для этого и понадобилось бы вломиться в мой дом. Мне пришлось принять очень непростое решение, Джек. Я не могла вот так запросто заявиться домой, и сказать – здравствуйте, мама с папой! Они то, бедняжки, и так, должно быть, чуть с ума не сошли от горя. Даже боюсь представить, что им наплели мои бывшие хозяева, дабы объяснить моё исчезновение. Ну а уважаемого врача уж тем более никто бы не приклеил к этому делу. Я более чем уверена, что возле родительского дома первое время после моего побега постоянно дежурили подручные Аткинса. И гарантированно они сообщили купленным ими полицейским мои приметы.
– В общем, мне пришлось снова искать выход из положения, приспосабливаться к новой жизни. Мне пришлось прятаться и единственное место, глубже которого уже было не зарыться, оказалось самое дно нашего города. Я до того боялась и боюсь до сих пор, что вздрагиваю всякий раз при виде констебля. А вдруг это по мою душу? Вдруг меня продолжают разыскивать? Я-то слишком многое увидела и узнала. И могу выступить в суде против моих бывших хозяев. Конечно, моё слово мало бы что значило, но шумиху раздуть можно нешуточную. Потому как эти люди известны и уважаемы. А репутация в наше время значит чересчур много для таких как они. Да и доктору Аткинсу, сдаётся мне, совсем ни к чему лишние проблемы.
