Белорусские «злодзеи», насколько мне было известно, руководствовались принципом «воук не палюе там, дзе жыве»[1], но про ростовских я понятия не имел, как с этим у них обстоят дела.
Так что я решил вернуться – на всякий случай. И, черт возьми, проходимца-то уже на месте не было! Саквояжа его – тоже! Тася открыла глаза и встревоженно смотрела на меня:
– Гера, что происходит?
– Глянь – деньги-документы на месте?
Она пошарила руками под своей подушкой и кивнула:
– Ага. Наше – всё здесь.
А всё мое – всегда со мной, болтается в нагрудном кармане рубашки, застегнутое на пуговицу… В общем, я решил разыскать странного попутчика, на всякий случай.
– Куда тип этот пошел – не видела? – уточнил я.
– Видела. В сторону купе проводников… А что случилось? – громко прошептала она.
– Кого-то в вагоне обворовали.
– Ого!
Интересно – я ведь только-только вернулся оттуда, из тамбура – куда он мог деться? Ответ был только один: туалет! Но проводница ведь закрыла его – станция скоро… Размышляя таким образом, я покинул купе и вернулся в тамбур, на секунду притормозив у дверей клозета. Оттуда не доносилось ни звука.
Поезд в это время уже тормозил на станции, мелькали огни ростовского вокзала. Дернувшись в последний раз, состав застыл, проводница протерла тряпкой дверные ручки и опустила лесенку, я спустился сразу рядом за ней, вдыхая холодный ночной воздух и осматриваясь. С неба накрапывало, по перрону торопился наряд транспортной милиции.
– Сюда, сюда, в наш вагон! – замахала проводница. – Пойдемте.
– Разрешите? – корректно попросил один из стражей порядка.
Я отошел чуть в сторонку и пропустил милиционеров внутрь. На посадочной платформе кроме меня находились разве что проводники из других вагонов, которые держали в руках мощные сигнальные фонари и переговаривались друг с другом. Пробежал начальник поезда – высокий сутулый мужчина в железнодорожной форменке – и тоже вскочил в наш вагон.
Вдруг прямо над моей головой послышалось какое-то скрежетание и шевеление, и с огромным удивлением я увидал сначала туфли, а потом и полосатые брюки того самого проходимца, который пытался вылезти наружу сквозь окно туалета! Это вообще – физически возможно?
– Давай, – говорю. – Спускайся. Я тут тебя подстрахую.
– Спасибо, добрый человек, – сказал кудрявый, повиснув на кончиках пальцев. – Откуда ты там вообще взялся?
Но спуститься – спустился. Как будто у него был другой выход!
* * *
Глава 4, в которой появляется великолепный Эрнест
Республика Апсара – выдуманная, город Анакопия – тоже. В их описании используются мотивы нескольких причерноморских городов и южных стран/народов.
Адлерский вокзал – этот, старый – нравился мне гораздо больше выстроенного к зимней Олимпиаде 2014 года чудовища из стекла и металла, которое, хотя и было внутри довольно комфортным и технологичным, внешне представляло из себя гибрид Звезды Смерти и Сиднейского оперного театра. Этот же, пятидесятых годов постройки вокзальчик, был миленьким, уютным, очень южным, утопающим в субтропической зелени. Имелось тут что-то вроде портика, а еще – колонны, тротуарная плиточка с проросшей сквозь швы травкой, лавочки в тени раскидистых деревьев… Даже тепло на душе становилось, глядя на этот приятный образчик советской курортной архитектуры.
А еще – вокзал был шумным, суетливым, поражающим воображение разноязыким многоголосьем. Девочки откровенно растерялись, стоя на перроне и оглядываясь по сторонам. Я же просто радовался теплому воздуху и зелени: мне доводилось бывать здесь, в будущем, и вся эта суматоха и буйство жизни ни капельки не смущали.
