Плащ из рыбьей чешуи с шелестом упал на брусчатку. Шарф нансее задрожал натянутой струной и молниеносно развернулся в воздухе, тихо свистнул. Мужчина не успел и поднять руки. Стальная лента вошла в его лоб и вышла через затылок. Рыцарь еще секунду держался на ногах, затем пошатнулся. Верхняя раскрашенная часть черепа с тихим чавканьем соскользнула с головы.
Виана успела схватить тело, поддержать, чтобы не наделать шума.
Она свернула ленту, опоясалась ею, подняла и надела плащ, затем склонилась над телом и забрала свой и рыцарский кошели, а заодно и кинжал. Виана выдвинула его на пару пальцев из ножен. Да, рыцарь не солгал. Одна царапина от этого лезвия – и кровь закипит.
Стражники миновали вход на улочку. Скрытая тенью Виана подождала, пока они удалятся.
Кестель вернулся на постоялый двор. Он шел по пустому коридору и думал о том, что слишком уж мрачно и тихо – как при смерти. Кестель остановился у настенной лампы, стукнул ее пальцем. Огонек в ней задрожал.
Хм, а отчего вдруг захотелось это сделать? Кестель и сам не понимал. Может, попросту, чтобы оттянуть возвращение в комнату, к Алие? Но, вроде, нет никакого повода не спешить к ней. Но ведь захотелось же.
Он открыл дверь и ступил внутрь.
Алия лежала там, где он оставил ее. Он огнивом выбил огонь, зажег пять свечей.
– Ну что, будем потихоньку прощаться?
Кестель ощутил тепло на груди.
Шимскар.
Ведь Кестель ощущал его уже от двери, но не обратил внимания. А обратил за мгновение до того, как увидел Шеронов.
Их тени были огромней их самих. Они выгибались на стенах, будто горные великаны из нянькиных сказок. Кестель потянулся за мечом, но верзилы-братья мгновенно оказались рядом. От первого же удара огромного кулака Кестель полетел наземь, перевернув подсвечник. Что-то загорелось, но братья, не обращая внимания, ожесточенно пинали Кестеля. Тот свернулся в клубок. Братья подняли его и принялись молотить кулаками.
Перед тем как потерять сознание, Кестель увидел, как поднимается Алия и стряхивает обрезки веревок.
– Болваны, потушите огонь, – посоветовала она.
Кестель открыл глаза, когда в лицо плеснули водой из кувшина. Он висел, поднятый огромными лапищами двоих Шеронов.
– Кестель, а ты ведь прав, – задумчиво сообщила Алия. – Прощаться мы будем не спеша.
Она посмотрела на него из-под полуприкрытых век и достала из его дорожного мешка свои кривые мечи. Она посмотрела на них, словно увидела впервые в жизни, и они ей понравились. Алия кинула один на кровать, другой вынула из черных ножен, глянула на острие. Лицо Алии сделалось равнодушным, бесстрастным. В нем не осталось ничего теплого и живого.
Кестель подумал, что теперь видит настоящую Алию Лов, о которой ходят легенды. А он оказался в полной власти беглянки из Ама. Завзятой убийцы.
Она отошла, и к Кестелю приблизился третий гроблин, старый бородач. Он наклонился, заглянул Кестелю в глаза, словно хотел прочесть мысли, почесал в голове. В руке у бородача был стальной прут.
– Ну и зачем это? – спросил гроблин.
– Я ему обещала.
Хавараш поежился, взвесил прут в ладони, замахнулся и с медвежьей силой ударил в левое колено Кестеля. Хрустнули кости.
Удар оглушил ловчего. Перед глазами побелело, в размозженном колене пульсировала страшная раздирающая боль, накаленная добела, расплывающаяся по телу, отдающаяся в черепе. Кестель ощутил, как в его глотке рождается и рвется наружу нечеловеческий вой. Если бы он вырвался, то испепелил бы и унес с собой рассудок.
