– Я собираюсь остаться тут еще на пару дней, – сказал Кларк. – Может быть, мне удастся отследить путь нашего парня, установить какие-то контакты, которые помогут нам на него выйти.
– Отлично, – сказала я.
– А чем собираешься заняться ты?
– Завтра я вернусь в Город.
– Ты уверена?
* * *
– Ты уверена? – спросила мама.
– Не то, чтобы мне этого очень хотелось, – сказала я. – Но у меня нет выбора. Я должна довести это дело до конца.
– Конечно, – мама поджала губы и отвернулась к окну. – Это дело.
Я слишком хорошо знала этот тон, и сейчас речь явно шла не о невыполненном домашнем задании или несделанной работе по дому. Мама была мной недовольна.
– Ты хочешь мне что-то сказать? Считаешь, я что-то делаю не так?
– Ты взрослый человек, Роберта, ты сама можешь решать, что тебе делать, и давно уже не нуждаешься в моем одобрении…
– Но, – сказала я.
– Но, как твоя мать, я имею право убедиться, что ты полностью отдаешь себе отчет в происходящем, – сказала она.
– Что именно тебя беспокоит?
– Дело, которое ты собираешься довести до конца.
– Это действительно важно, – сказала я. – Это жизненная необходимость. От того, как быстро мы поймаем этого парня, зависит безопасность нашей семьи. В том числе и безопасность Морри.
– Не сомневаюсь, – сказала мама.
– Тогда в чем проблема?
– А ты уверена, что это будет последнее дело, которое тебе просто необходимо довести до конца? Что сразу же после него не появится еще одно дело, а потом третье, четвертое…
– Надеюсь, что нет, – сказала я.
– Только надеешься?
– Когда имеешь дело с такими вещами, нельзя быть уверенной до конца, – сказала я. – Но я полагаю, что на поимке этого конкретного парня все и закончится.
– Если не появится еще какой-нибудь парень, которого срочно надо будет поймать, – сказала мама. – Я не собираюсь отрицать важность полицейской работы, но, Роберта, я хочу быть уверена, что у тебя правильно расставлены приоритеты, и ты не используешь все эти дела в качестве предлога, чтобы сбежать от своей дочери.
– Как тебе такое вообще могло в голову прийти? – возмутилась я.
– Напомнить тебе, сколько прошло времени между родами и тем моментом, когда ты вышла на работу?
– Полтора месяца, – сказала я. – Есть люди, которые выходят еще раньше. Мне, между прочим, надо чем-то оплачивать счета.
– Но буквально на следующий день ты отправилась в командировку, из которой вернулась четыре месяца спустя, – напомнила мама.
– Это уж точно от меня не зависело.
– И вот, пробыв с дочерью всего пару дней, ты снова уезжаешь. Не спрашивала себя, почему?
– Потому что это важно, черт побери, – сказала я.
– Роберта Кэррингтон!
– Прости, мама.
– Мы в этом доме не используем таких выражений, – сказала она.
– Я уже извинилась, – сказала я. – И у меня все нормально с приоритетами. Если бы я могла не поехать, я бы не поехала. И я собираюсь покончить с этим так быстро, как только смогу.
– Ладно, пусть так, – сказала мама, но взгляда от окна не отвела. – Мы присмотрим за Морри. Возвращайся побыстрее, Роберта.
– Конечно, – сказала я.
– И если там, куда ты отправляешься, у тебя будет свободное время, подумай над тем, что я тебе сейчас сказала.
Я знала, что в таких разговорах мама любит оставлять за собой последнее слово, поэтому для скорейшего окончания беседы не стала ей отвечать даже чего-то невразумительного, типа «угу», а вечером уехала в Город.
* * *
Со времен моего руководства ТАКС прошло немного времени, так что обстановка в приемной директора не особенно поменялась. Та же мебель, та же кофемашина, на двери вполне ожидаемая табличка с фамилией Смита. Главных нововведений было два: новая секретарша, чопорная женщина средних лет, которую я раньше в агентстве никогда не видела, и какой-то прилизанный хлыщ в строгом деловом костюме, как будто он на собеседование на должность консьержа «Континенталь» собрался.
