Закрытый остров - страница 9

– Погоди, у меня для тебя подарок. Я ведь тоже подготовился, – Николай выскочил из-за стола, взял меня за руку и подвел к куртке, висящей на вешалке. – Дорогая, милая и неповторимая. Единственная моя! Это кольцо – мое обещание любить тебя вечно!

Он достал из кармана темно-красную бархатную коробочку, открыл ее и преподнес мне. Я завороженно рассматривала тонкую изящную змейку, которая кусает себя за хвост. Голубой холодный глаз смотрел, выжигая, опаляя и вырывая остатки тепла, сея боль, холод и отвращение. Кольцо, о котором говорила посетительница. Мне сунули коробку. Обняли сзади и прошептали на ухо:

– Тебе нравится, моя милая? – Коля, видимо, устав ждать моей реакции, перехватил инициативу. Целуя меня в ухо и плечо, он плотнее прижимался ко мне. И я всем телом ощутила его желание. Да, он явно решил сегодня любой ценой заполучить так необходимый ему трофей. Мне стало противно и гадко. Казалось, его горячие и торопливые поцелуи оставляют мерзкие следы на моей коже.

– Твоя жена приходила, – сказала я наконец, пытаясь прекратить прелюдию. Коля замер на несколько секунд, как кот, укравший со стола кусок мяса, оценивающий, бросить добычу или постараться удрать с ней.

– Это печально, – произнес он.

Именно печально. Не сказал, что такого быть не может, что у него нет жены или чего-то подобного. Он просто признал, что обманывал меня, просто разводил на этот вечер. Он обнял меня крепче, решив, что я уже в его когтях:

– Ты просто не представляешь, насколько мне стыдно, что ты о ней узнала. Я бы тебе сказал, но ты бы не поверила, что я давно с ней живу только из-за ее болезни. Не могу бросить человека, к которому привязан только юридически. Ответственность за тех, кого приручили.

Меня покорежила фраза из одного из моих самых любимых произведений. Как ты смеешь, стоя здесь! Хотелось заткнуть уши и не слышать о том, что жена больна, у нее все плохо и он просто живет рядом с той только по причине слабого здоровья. Но со мной все по-другому. Я ему нужна. Собрав остатки самоуважения, я выставила Николая вон и посоветовала больше не приходить. Рвать – значит рвать!

Я рыдала ночами в подушку, но вырывала как гнилой зуб, через боль, эту любовь, эту наивность и веру в людей. Как я могла быть такой тупой и верила, что он хочет мне добра и не желает сплетен. Да он просто скрывался – не очень тщательно, боялся в открытую демонстрировать жене свои похождения. Николай вначале уговаривал, потом угрожал, но я не поддалась. Сердце содрогалось в предсмертных конвульсиях, желая доверять и любить. Но я жестко пресекала эти малодушные порывы и топтала малейший огонек чувств к этому мужчине.

Однажды вечером Николай подкараулил меня в подъезде.

– Слушай, ты, выдра, я тебя последний раз предупреждаю. Я в тебя вбухал бабло, ты обязана мне раздвинуть рогатку, – он схватил меня за руку и дернул на себя. От него несло кислым запахом перегара. – Ты мне должна. Усекла?

– Пусти меня! – я закричала. Попыталась вывернуть руку из его захвата и обойти. Но загнала себя в ловушку. Он прижал меня спиной к углу лестничной площадки.

– Не хотела по-хорошему, тогда будет по-другому. По-моему, – он слюняво поцеловал меня, рвотные позывы подступили к горлу. – Ничего, я тебе еще покажу.

– Помоги-и-и-ите, – тихо скулила я, отталкивая его. Попыталась вернуть на место кофту. Вывернуться из его захвата. Бесполезно. Нет, нет, не так… Слезы отчаяния катились по щекам. – Кто-нибудь, помогите! Пожалуйста-а-а-а!