– Скажите, мы… умрем?
Трехмерное анимационное изображение рыжеволосой шалуньи изогнулось в очередном реверансе.
– Да, – не задумываясь, ответила Ах.
Жанна закусила губу, всеми силами заставляя себя подавить отчаянный вопль, который рвался наружу. На губах, где еще блестели остатки помады, выступила капля крови.
– Мы все когда-нибудь умрем, – простодушно улыбнулась Ах. – Ну а теперь разрешите откланяться, меня ждут мои менеджерские дела. Их просто невпроворот, аха-ха. На вашем месте я бы укладывалась спать, скоро утро. Спокойной ночи!
Не успела она произнести последнюю фразу, как экран погас. Лишь в самом углу продолжало мерцать табло, указывающее время. Оно показывало 00:09.
Несколько секунд все четверо стояли в полном оцепенении, не в силах вымолвить ни слова.
– Что это было? – наконец сиплым голосом спросил Алексей. – Что мы сейчас видели?! У нас массовые галлюцинации?!
– Сразу у всех? – недоверчиво возразил Рэд.
– Все может быть, – ответил Юрий, пробежав глазами по распорядку дня на ведерке из-под попкорна. – Я советую всем изучить этот любопытный документ. Судя по всему, в таком режиме нам придется жить, как сказала эта рыжая засранка, «ближайшие дни».
Алексей молча взял свое ведерко. Жанна присела на сиденье, глубоко дыша. В ее голове все еще эхом звенели слова нарисованной девочки.
«Мы умрем! – в ужасе повторила она про себя, почувствовав тошноту. – О боже!..»
– Ближайшие дни, – медленно повторил Алексей, словно пробуя это словосочетание на вкус. – Понятие растяжимое. Это может быть и три дня, а может быть и две недели. А может… – Он умолк, будто боясь закончить мысль.
Рэд, щурясь, приблизил к глазам картонное ведерко.
– Шрифт слишком мелкий для меня, – пожаловался он. – К тому же очки разбиты и здесь довольно темно… Вы не могли бы зачитать вслух, что там написано?
– С удовольствием, – недобро усмехнулся Юрий. – Итак, дорогие гости, вот что нас ждет… 5:00 – подъем, 5:15 – туалет, 5:30 – завтрак, 6:00 – кино, 12:00 – обед, 12:30 – свободное время, 13:00 – кино, 19:00 – ужин, 19:30 – свободное время, 19:45 – туалет, 19:50 – организационные вопросы, 20:00 – кино, 00:00 – отбой.
Юрий поднял голову, его взгляд не предвещал ничего хорошего.
– Я правильно понял, что нам будут показывать только один фильм? Тот, в котором мы снимались? Поправьте меня, если я ошибаюсь.
Никто не решился ответить, потому что и так все было очевидно.
– Отличный способ свести с ума, – пробормотал Есин. Он смял ведерко и швырнул его в стекло. Отскочив, как мячик, оно упало перед железными стульями.
– После этого распорядка дня я почему-то вспомнил пионерский лагерь, – выдавил жалкую улыбку Рэд. – Только в нем еще не хватает утренней линейки, где под гимн поднималось знамя…
Юрий приблизился к стеклу, за которым виднелся белеющий экран.
– Эй, вы там! – гаркнул он, стукнув кулаком по гладкой поверхности прозрачной брони. – Я знаю, что вы слышите нас! Хватит, цирк окончен! Откройте дверь, козлы!
– Юрий, – позвал Балашов, но тот даже не оглянулся.
С перекошенным лицом Есин принялся в бешенстве колотить ногой по стеклу.
Банкир шагнул к нему, но его за локоть ухватил Рэд, покачав головой, и тот отошел к стене. Жанна сгорбилась, зажав уши руками.
Через минуту Юрий выдохся. Сплюнув, он шумно прочистил горло и повернулся к пленникам.
– Вы будете сидеть, да?! – закричал он, уперев руки в спинку стального сиденья. – Как раки в ведре, которых вот-вот швырнут в кипяток?! Даже не попытаетесь оказать какое-то сопротивление?!
