– Надо прощупать этого батюшку, – сказал Альберт. – Вполне возможно, что бумаги достались ему.
– Как будем работать? – спросил Энтони у коллег. – Надо понаблюдать за его квартирой, после нанести визит, и попробовать по-хорошему забрать бумаги. Плохо конечно, что ещё один человек посвящён в историю этих таинственных рукописей.
– Почему? – спросил Джон.
– Потому, что нам не нужны свидетели. Мне приказали, в штабе, не привлекать внимания, но в такой ситуации, всё дело полетит к чёртовой матери.
– Куда? – спросил Альберт.
– К «чёртовой матери», – повторил Энтони. – У русских есть такая поговорка.
– А, – а, – а, – протянул Альберт, – тогда понятно.
– Значит так, давайте займитесь этим священником и помните, что времени у нас мало. Завтра отправитесь по этому адресу.
Энтони достал бумажку и положил на стол.
– Вы вдвоём установите наблюдение. Понятно?
– Так точно!
Альберт как военный рукой взял под козырёк.
– Я уже понимаю, что ты хочешь спросить. В этот раз давай тихо и мирно, не вызывая лишнего шума. Моя вина в том, что получилось так с сыном профессора, но больше нельзя допускать таких оплошностей.
– Не надо было тебе его убивать, – сказал Джон. – Тогда бы всё пошло бы по-другому, а так…
Он задумался, потом в отчаянии махнул рукой.
– Уже ничего не исправить, так что давайте без взаимных упрёков и обвинений.
– А, что там в этих бумагах? Почему они так нужны Центру?
– Не знаю, – ответил Энтони и потёр виски рукой. – Мне не сказали, но полковник просил, чтобы мы, когда бумаги будут у нас, были с ними осторожны. Документы древние, требуют особого отношения. Бумага от времени желтеет, чернила испаряются, а там рукописные тексты, которые предстоит расшифровывать нашим специалистам, больше, к сожалению, я, ничего не знаю.
– Да, и какая нам разница по большому счёту? Есть приказ, найти и доставить, остальным пусть занимается тот, кто должен это делать. Предлагаю перекусить и отдыхать, никто не возражает?
– А как на счёт выпивки?
– Я, – сказал Энтони, – не буду, вы как хотите.
Он пожал с недоумением плечами. Его не покидали странные чувства, которые были связаны с этим делом. Душевная тревога не давала покоя. Он был готов в любой момент бросить всё и бежать, куда угодно, лишь бы не найти эти документы, и навсегда забыть о профессоре Никифорове и проклятой России.
Тайны мироздания волновали Владимира с юности. Он пробовал читать различную литературу, но в ней авторы оставляли больше вопросов, чем ответов на них. Вникая в тонкости, он всё больше осознавал глубину пропасти, разделяющую человека и ту силу, которая создала всё живое. Позже он нашёл утешение в лоне церкви и был крещён. Только христианство не приветствовало любопытства в людях. И на очередной свой каверзный вопрос, он получал всегда один, и тот же ответ: «По вере твоей – дано будет!»
Вот только как ни была крепка Владимира вера, знаний своих он не расширил и пребывал в неведении. Он ругал себя за праздное любопытство, которое сеяло в душе напрасные сомнения и в молитвах, раскаивался. Господь был глух к мольбам послушника и Владимир понимал, что только с годами придёт настоящая твёрдая крепость духа. Для каждого человека у Господа свой план спасения, так говорили старцы, и он оставался прилежным учеником. Со временем утвердился окончательно в том, что душа человека бессмертна, и рождается каждый раз в новой телесной оболочке. Память о прошлых жизнях стирается навсегда, и так происходит тысячелетия. Из праздного любопытства ему хотелось узнать о том, кем он был в прошлых воплощениях. Об этом он боялся спрашивать у своих учителей, не хотел лишний раз навлекать на себя гнев и недовольство, но если, и делал слабые попытки, то получал заранее известный ответ.
