Однако, тут его внимание переключилось на возникшего в проёме двери взволнованного оперативного дежурного:
– Что стряслось?
– Товарищ комбриг, – оперативный покосился на проверяющего и понизил голос, – хлебовозка у пожарки перевернулась!
Беляков, скосив глаза в висевшее на переборке зеркало и поняв, что московский гость не только слушает, но и слышит каждое слово, спросил:
– А как… хлеб?
Оперативный сначала не понял, о каком «хлебе» идёт речь, но через секунду, врубившись в суть вопроса, ответил:
– Пара буханок помялась, а так всё в порядке. Все годны в употребление.
– Ну и слава Богу! – выдохнул комбриг. – Но начмеда туда всё же направьте. Пусть санитарное состояние проверит. А то ещё потравим народ…
– Уже отправили.
– Ну, вот и ладно, – комбриг, отпустив оперативного, повернулся к флагмину, который так и стоял посреди каюты.
– Так что ты мне там про секцию причала рассказывал?
– спросил он Островского, чтобы как-то сменить опасную тему разговора.
– Тут Берёза предлагает причал не взрывать, а расстрелять из гранатомёта.
– А попадёт?
– Обещает, Виктор Сергеевич!
– И когда?
– Когда прикажете. Хоть вот прямо сейчас. Послеобеденное построение закончится, и можем начинать. Заодно и практикой теорию подкрепим, – минёр указал взглядом на проверяющего.
– Чтож, добро! Только учти, что если вы с Берёзой и в этом деле обос… осрамитесь – я вас обоих в кеды обую!
– Есть, товарищ комбриг! – и минёр исчез за дверью каюты флагмана.
* * *
Через некоторое время, дождавшись окончания построения, Островский зашёл в каюту минёра «Невесомого».
– Ну что, Серёга, утвердил комбриг твоё предложение! Пойдём к командиру – доведём до него решение комсоеда и в бой. Уж больно хочется проверяле нос утереть.
– Никуда ходить не надо, – откликнулся Берёза, убирая возвращённый ЖБП на полку. – Командир отпущен Беляковым семью встречать, и вернётся только завтра. Старпом в отпуске. Так что я, как ВрИО СПК[31], на борту самый старший. Сейчас команду дадим и – добро пожаловать на бак. Так сказать – в первый ряд партера.
– А гранатомёт наводить собственноручно будешь?
– В первый раз – да. А когда пристреляемся, то с этим уже и матросы справятся. Не велика наука. Тут главное – правильно дистанцию определить.
– И как определять будешь? – поинтересовался флагмин.
– Есть способы… – ответил Сергей, выходя из каюты и прихватив с собой бинокль.
Проходя по полубаку, Берёза взглянул в нос, туда, где на крыше тамбура возились минёры, посмотрел на секундомер хронографа, запущенный в момент подачи команды, и понял, что запасся ещё одним козырем.
– Прошу отметить, Анатолий Александрович, – переходя на официальный тон, обратился он к флагманскому минёру, – гранатомёт установлен с перекрытием всех мыслимых нормативов!
С момента их беседы в кабинете в погоде произошли разительные изменения. Ветер разогнал облака, и выглянуло солнце, заливающее окрестности весёлым светом.
На поверхности Губы мерно покачивалась злополучная секция причала, а вокруг неё, отражая солнечные лучи, поигрывала водная рябь.
– Наверное, втихаря предупредил своих архаровцев – вот и все дела, – проворчал Островский.
– Ничего подобного! – снова переходя на свою обычную полушутливую манеру речи, парировал Серёга. – О возможности стрельбы из МРГ по причалу я своим лоботрясам, каюсь, намекал. Но о сроках ни словом не обмолвился. Да и не знал я их, сроков-то!
Тут всё дело в психологии.
