– Недурно, – Пайк воодушевленно потер руки.
Проявляя завидную ловкость, он быстро пересчитал деньги. Итоговая сумма: почти пятнадцать марок золотом.
– По семь с половиной на брата, – ребром ладони наемник сноровисто разделил кучку на две ровные части, тщательно проследив, чтобы содержание каждой доли соответствовало стоимости.
Я тоже повеселел.
– Куда теперь? Возвращаемся на дорогу?
Прочую мелочь брать не стали, безделушки-талисманы, утварь (котелки, ножи, ложки), мелкие вещи, почти ничего не стоящие – бросили на земле, утопать в пожухлой траве.
– Опасно. Думаю, лучше попробовать пройти по пути наших друзей, – Пайк кивнул на овраг. – Заодно и посмотрим, оказался ли ты прав, – Он усмехнулся.
Подумав, я согласился, выходить из леса на открытое пространство с карманами полными золота, да еще с алыми алмазами, не слишком хотелось.
Кстати, камни мы тоже поделили на две части, одну взял Пайк, вторая досталась мне. Все, по справедливости.
Теперь, даже если вдруг что случится и нас разнесет в разные стороны, каждый останется при своих.
Это оправданно, в условиях неопределенности будущего.
– А что с доспехом? – я указал на главаря второго отряда, носившего меч с гербом. – Он дорого стоит.
Изделия синдских мастеров расходились на ура почти в любом месте. Другое дело, что они слишком редкие, а значит приметные. На это и указал опытный ветеран:
– Будем продавать – оставим жирный след. И дурак найдет после этого. Лучше не рисковать. Мы и так взяли много.
Странно слышать подобное от наемника, но резон в этом присутствовал, поэтому я согласился. Хотя душа требовала забрать крутой панцирь с собой, доспех так и притягивал взгляд совершенством своего исполнения.
Интересно, сколько дней, (или что скорее всего недель, а то и месяцев) его ковали? И какие секреты при этом применялись. Накладывались ли заклинания? Или же сталь укрепляли каким-либо технологическим способом?
– Меч, я так понимаю, тоже не будем брать? – я мотнул подбородком на воткнутый в землю клинок, чью рукоять украшал символ с тремя птицами.
– Родовое оружие? Спятил? Продать его будет сложнее, чем синдскую броню. Любой оружейник первым делом обратит внимание на герб и не захочет связываться с благородным, – тут Пайк задумался, видимо припомнив что-то из своего богатого на события прошлого. – Такие мечи либо на переплавку, либо за выкуп старому владельцу или его родственникам, если сам погиб на поле боя. Тогда можно срубить немало деньжат.
Пайк опять почесал бородку, серые глаза проницательно скользнули по моему лицу.
– Но мы ведь не хотим связываться с родней этого молодца?
Я скривился. Что за тупые вопросы. Конечно, не хотим. Разве в этом не заключалась сама идея, побыстрее свалить отсюда, прихватив все ценное. Зачем знакомится с теми, кто охотился за красными камнями? Только приближать свой конец.
– Ладно, хватит болтать. Пошли уже.
Двинулись. Сначала вели лошадей на поводу, потом поехали верхом, друг за другом.
Покатые склоны оврага с каждым пройденным метром задирались все выше, становясь отвесными стенами. Медленно наступал полумрак, похолодало. Пахло сыростью и гнилой древесиной.
Скоро овраг полностью превратился в ущелье, длинное, узкое и слегка мрачноватое.
– Я тут подумал, может стоило спрятать тела, – проронил я.
Пайк, ехавший первым, обернулся, седло под ним протестующе скрипнуло.
– Ты видел сколько там крови и требухи? Это никогда не убрать. Следы по любому останутся. Для любого наблюдательного воина стоит только присмотреться, чтобы понять, что там произошла кровавая схватка. А уж тела найти и вовсе не составит труда, куда бы их ни закапывали, – он помолчал. – К тому же, что-то мне подсказывает, что они там долго не пролежат. Запах мертвечины приманит диких зверей. Уверен, их сожрут еще до наступления сумерек. Заметил, как там воняло?
