— Книксен. Знак приветствия или благодарности. Вы ответили мне неверно. Из-за вашей одежды всем было видно, в чем именно заключалась ошибка.
— А что с моей одеждой? — Тувэ поджала губы и посмотрела на себя. Штаны, рубаха, меховой длинный жилет, плащ. Обычная одежда северян.
— Женщины в Лейхгаре носят исключительно юбки и платья. В книксене важную роль играет положение ног. Вы носите мужские брюки, так что Королеве-матери, фрейлинам и придворным дамам была отчетливо видна ваша необученность манерам.
— На севере никто не делает эти, как ты сказала… кинкесы.
— Книксены, — поправила Ка-ме-ри-стка.
— Да-да, они самые, — Тувэ уже вовсю рассматривала красоты замка.
Ковры, толстенные шторы, какие-то витиеватые позолоченные подставки под свечи, ни одного держателя для факела, двери резные, полы с узорами-разводами, будто в молоко масло капнуло. Только молоко вот белое, а это все мрачное, серое. На севере, впрочем, дома внутри тоже не пестрили красками. Зато шкур — полно. А на улице… На улице всё белым-бело. Красота. В Лейхгаре ничего подобного не было. Все какое-то строгое и совсем без души. И ни из одного угла не доносилось уютного громкого смеха или веселых разговоров. Только топот ног.
Камеристка водила её по замку и показывала комнату за комнатой. Гостиные, залы, столовую, тронный зал. Ей хотелось все рассмотреть, но они быстро пересекали помещения, надолго нигде не задерживаясь.
Камеристка поправила речь Тувэ, научила её говорить более вежливо. Тувэ одобрительно хмыкнула, когда поняла, что Камеристка неплохо говорила на их наречии.
Она бегло рассказала о правилах, слугах и придворных. Последние заставляли Нер-Рорг кривиться. Все такие важные, как петухи, а волосы… Их точно стадо яков по утрам зализывало. Если король будет таким же, Тувэ будет тошнить от его прикосновений. А касаться его придется, как бы мерзко он ни выглядел. Впрочем, были же в этом замке нормальные люди. Вот хотя б эта Камеристка.
Выглядела она, конечно, как будто не доедает, но зато разговаривала нормально и не важничала, чего не сказать о местных леди. Тьфу ты! Дурные бабы! Хихикали за своими платочками или странными… Как их там… Веерами, вот! Как будто в детстве каждую из них со смотровой башни вниз головой по раз пять сбросили! Тувэ все они не нравились. Замок вот был ничего. Есть где побродить, чем себя повеселить, а его жители…
— Слуги подготовят для вас ванну. Вы можете обращаться к ним, если вам что-то понадобится.
Тувэ слушала в пол-уха. И это тут она будет жить?
Мэрик и колдун остались за дверью. Йорун и Изель рассматривали свои комнаты. А она осталась с Камеристкой в покоях.
Кровать огромная, чудаковатые подставки под свечи, которыми весь дворец был утыкан. Нет, на севере тоже были, но не такие… Вазы, картины, всюду ковры, подушки, камин грел так, что ей даже жарко стало. Книжные полки, забитые доверху, шкафы, зеркало и стол, один, другой. Низкий, высокий, с приставленным к нему креслом… На кой дьявол столько столов в спальне?! Едят-то эти люди из королевств в столовых!
Тувэ присела на край кровати и погладила белые простыни. Гладкие и прохладные, как камушки, торчащие из-под снега… И мягко так… Да-а-а, дворец определенно ей нравился. А вот леди — мерзость.
— С вами прибыл колдун, — начала вдруг Камеристка. Всё то время, что Тувэ сновала по комнате туда-сюда, она стояла молча у двери. А тут внезапно заговорила. — Обращайтесь к нему по имени. Боюсь, церковь может предъявить права на его дар.
