Королева отступила и снова рассмеялась. Но слезы все еще текли по ее щекам. Тувэ сглотнула. Какого демона творится в этом дворце?
Ее Величество обошла Тувэ и поплыла по коридору, гордо задрав голову.
— Прошу меня простить. — Камеристка сделала книксен. — Стражник покажет вам, куда идти.
Она отдала приказ щупленькому юноше в доспехах. Тот кивнул и обратил все свое внимание на северян. Камеристка направилась по коридору за королевой. Девять стражников и охранник пошли следом.
— Нер-Рорг, — колдун склонился к её уху. Хоть и говорил на языке северян, а всё равно старался понизить голос. Кто знает, сколько людей могут их тут понимать? — заметила, что Камеристка бессердечна?
Его шепот так и сочился весельем. Тувэ склонила голову, наблюдая за удаляющейся фигурой.
— Да, не слишком-то эмоциональна.
— Нет, Тувэ. У нее в прямом смысле нет сердца. В груди ничего не бьется.
— Чего? — не постеснялась показать все свое удивление громким возгласом. Колдун тут же шикнул на нее.
— Говорю, что не ощущаю в ее теле сердца. Ничего. Пустота в груди. Интересно, да, Нер-Рорг?
— Отодвинься, колдун! — скривилась Тувэ. — Меня тошнит от твоего сального восторга.
Не будь они давно знакомы, Мэрик бы за такую дерзость — бесцеремонное шиканье — вспорол бы ему брюхо. По лицу воина было видно, что у него и так руки чесались прибить колдуна. А тому хоть бы что. Но он был ценным членом отряда. Потому-то его терпели.
Тувэ посмотрела в конец коридора. Нет сердца, значит. И почему ее до сих пор не сожгли? За такое тут ведь отправляют на костер.
***
Глория рыдала. Выла, совсем позабыв о манерах и задвинув подальше свою гордость. Она каялась и умоляла Элиота миловать ее. Все ему выдала, все имена назвала, что знала. Ведь он так на нее посмотрел… Был так ласков. Как никогда не был прежде. И она доверилась, подумала, что он простит ее, что его сердце дрогнет. А он…
Бессердечный скользкий ублюдок!
Элиот выслушал ее исповедь, похолодел лицом и безжалостно бросил:
— Казнить за измену и предательство короны.
Вот и все. Глория шла по темному коридору. На эшафот. Бывшая королева три года назад шла этим же путем. Интересно, как быстро Камеристка сведет в могилу северянку? Глория вот продержалась почти год.
— Эй, — она посмотрела на свою свиту через плечо. — Ты хоть на миг была мне предана?
— Я служу Его Величеству королю, — бросила, ни секунды не раздумывая. Манеры у Камеристки были такие, что даже Глории оставалось только завидовать. Вся приличная, безукоризненная. Это с такими-то король любил спать? Он не делил с ней постель из-за того, что его королева не дотягивала до этой Камеристки? — И вы всегда знали об этом, Ваше Величество.
Глория снова рассмеялась. Реветь хотела, метаться в истерике, биться, но слезы сопровождались смехом. Злобным и таким… Так леди и королевы не смеются. Но ей-то уже было плевать. Она сдохнет через минут пятнадцать.
Камеристка не скрывала, что была верна королю, но и прислуживала Глории так, как ни одна фрейлина не могла. Она как будто угадывала желания. И Глорию это вполне устраивало. Её секреты, доверенные Камеристке, по двору не бродили. Она всегда знала, что нужно королеве, какое платье выбрать, какие украшения, что подать на десерт, чтобы поднять ей настроение. Сама никогда не была вычурной и не раздражала. Глорию всё устраивало. Она не задавалась вопросами. Тем более планы её отца шли как по маслу. Камеристка, естественно, должна была быть о них ни сном ни духом. И ведь Глория держала язык за зубами!
